Александр Чернов - Одиссея Варяга

Тони Балдасара прожил долгую и насыщенную жизнь. Но до самой своей смерти в 1956 году он рассказывал своим детям, а потом и внукам, что никогда не слышал ничего страшнее, чем боевой клич атакующих русских абордажников: "АААААБЛИИИИИИААААА!!!". Он как завороженный стоял у борта с сумкой в руке, пока один из незваных гостей с очаровательной улыбкой и словами "Бон джорно" не огрел его по затылку эфесом сабли.

На мачту "Варяга" взвился заранее подготовленный сигнал по международному своду "Лечь в дрейф, иначе открываю огонь", и он, увеличивая ход, направился к шедшему первым "Кассуге". На баке "Ниссина" члены корабельного клуба кен-до с удивлением смотрели на неизвестных, столь экстравагантно появившихся на борту и устремившихся в сторону носового мостика.

– Это русские! – Наконец разглядел флаг на корме крейсера Секари.

– За императора, в атаку! Тенно хейку банзай!!!

Сам он, однако, вынужден был сначала метнуться к мечу, висевшему на стволе и поэтому видел, что из восьми метнувшихся к шестерке пришельцев пятеро упали на полпути под плотным револьверным огнем. Из трех добежавших двое смогли нанести по одному удару. Один из русских, испытав на своем не прикрытом защитным доспехом теле силу бамбукового меча, получил перелом плеча. Второму повезло еще меньше, от удара его унесло за борт, и теперь для спасения он должен был продержаться в ледяной воде до тех пор, пока победившая сторона не сможет послать за ним шлюпку. Если озаботится, конечно. Третий из добежавших почему-то промахнулся и, хуже того, получив от противника классический маваси-гири (у закадычного приятеля Масао, выходца с Окинавы Тодзио, в этот момент просто отвисла челюсть) в голову, сейчас лежал на палубе без движения. В душе Масао желание поскорее ринуться в бой боролось с чувством долга, которое нашептывало ему, что сначала надо предупредить об опасности машинную команду, состоящую на половину из японцев. Победил здравый смысл, вдвоем с катанами и вакидзаси против нескольких револьверов – это может удасться только великим мастерам из старых легенд. Масао, дернув за рукав последнего из дееспособных членов клуба, нырнул в люк и понесся в машинное отделение по крутым трапам и запутанным коридорам. Там он надеялся подготовить теплую встречу северным дьяволам, а если не останется другого выхода, то оттуда можно и утопить крейсер через кингстоны. Тоже выход, достойный самурая.

Бежавший к рубке во глава высадившегося на носу отряда Балк мысленно крыл себя на все лады. "Идиот, мальчишка, разгильдяй! Чего было выпендриваться-то? Ну ладно, с казаками проверял, как тело усвоило рефлексы, быстроту реакции и растяжку, что за десять дней тренировок удалось наработать. Но чего было голой пяткой на шашку-то лезть, пусть и бамбуковую? Три раза мог этого самурая пристрелить. Зачем рисковать? А если бы он не так сильно удивился? Или сработай у него рефлексы? Хромал бы сейчас на сломанной в колене ноге. Надо все же не поддаваться на порывы старины Балка и действовать не по велению его гормонов, а своего стариковского мозга".

Штурма рубки не получилось из-за отсутствия сопротивления. В рубке Балк предоставил Нироду объяснять суть текущего исторического момента обалдевшим британцам и итальянцам. Пусть граф со своим британским произношением и громким титулом нагоняет страх на европейцев, а у него есть дела поважнее. По словам Боссета, в машинном отделении сейчас на вахте были около двадцати японцев и с полтора десятка "рагацци"48 в придачу. Плюс еще более двадцати японцев были на отдыхе. Из них восемь уже нейтрализованы на баке. По докладу казака Михаила Красного убито двое – "у кого-то из матросиков наган вскинулся, непривычные оне", ранено, преимущественно в ноги, – "как приказывали, ваше благородие, казак не промахнется", пятеро, оглушен и связан один, – "ловко вы его как, ногой да по башке". Но вот сбежавшая парочка сейчас уже наверняка добралась до машинного, а это минус. Теперь там придется преодолевать организованное сопротивление. А что у нас в плюсе? Из трех дюжин сорвиголов живы, на борту и готовы к бою тридцать два. Один на борту, но способен только нагонять на тех, кто в рубке, страх своими стонами и зубовным скрежетом. Блин, ну кто мог подумать, что можно нарваться на десяток мечников при абордаже крейсера в начале XX-го века?

По идее вообще сопротивления быть не должно, а вот поди же ты… Да еще и каких мечников, одним ударов бамбуковой палки сломать плечо казаку, который с дества приучен уклоняться от сабельных ударов! Тут, пожалуй, урядник нервно курит в углу, да и мне слабо… Еще один при приземлении сломал руку, тоже посидит в рубке. Прокачав ситуацию, пока Нирод подробно и в красивых выражениях описывал британцу, кто они, и зачем заглянули на огонек, и послушав, как азартно и яростно отбрехивается от него Боссет, Балк взял инициативу в переговорах.

– Сэр Боссет, вопрос о правомочности захвата перегоняемых вами японских крейсеров будут решать наши командиры. А нам сейчас надо озаботится тем, чтобы эти крейсера не взорвали.

– А зачем их кому-то взрывать? И вообще, они не японские еще, и перегоняли мы их под британским флагом, и ваши пиратские действия…

– Стоп. Все ваши истории о неприкосновенности британского флага будет рассказывать потом, во Владивостоке, на суде. Если захотите, конечно. Сейчас скажите, вы хоть немного с кодексом поведения самураев знакомы?

– Нет, зачем мне это? Я только перегоняю в Японию крейсер, а их философия мне не интересна. А к чему вы вообще…

– А к тому, что если для нас с вами самоубийство – это высший грех, то для тех, кто у вас сейчас распоряжается в машинном отделении, самоубийство при невозможности выполнить свой долг – это самый логичный выход. А если при этом удастся прихватить с собой пару врагов, то это вообще высшая доблесть. Запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не сойтись… Так что я бы на вашем месте приказал вашим итальянским матросам проводить моих людей к погребам боезапаса. Там необходимо выставить вооруженные караулы, а сами мы можем просто не успеть найти их быстрее японцев.

– Почему вы распоряжаетесь на моем корабле?

– Чарльз, вы хотите пережить ваше увлекательное путешествие или предпочитаете взлететь на воздух вместе с кораблем непонятно за что? Поймите, сейчас я вам могу гарантировать только одно – в Японию этот корабль не прийдет. Никогда. Ну не судьба ему походить под японским флагом. Ему отсюда две дороги – или на дно, или во Владивосток, и я подозреваю, что в отличие от вас японцы это уже поняли. Как вы думаете, какой именно маршрут для них предпочтительнее?

Не совсем понятно, поверил ли Боссет в опасность взрыва, или просто решил, что перечить командиру вооруженных налетчиков себе дороже, но он выделил троих итальянцев для сопровождения трех групп. Две мелкие, по четыре человека, должны были взять под охрану погреба боезапаса. Не то чтобы сам Балк верил в возможность подрыва крейсера, нет, мужества и решительности в японцев хватило бы, а вот времени на поиск ключей от погребов и организацию взрыва – это вряд ли. Хотя для англичанина страшилка вышла классная, на сотрудничество пошел сразу. Еще пятеро, включая обоих раненых, остались с Ниродом в рубке, присматривать за ранеными японцами и управлением крейсером. На долю остальных шестнадцати выпало самое интересное – зачистка машинного отделения и остальных потрохов крейсера.