Александр Чернов - Одиссея Варяга

Считая слишком дорогостоящими и ненадежными методы экономического "завоевания" Китая, они проповедовали прямой военный захват Маньчжурии и убеждали государя не уходить из нее вопреки заключенному с Китаем соглашению. Более того, не довольствуясь Маньчжурией, они предлагали в итоге аннексировать и Корею. "Безобразовская клика" во многом способствовала тому, что в российских правительственных кругах все большее распространение получала идея присоединения к России северной части Маньчжурии по аналогии со среднеазиатскими территориями. Кстати, сам термин – "Желтороссия" – якобы впервые был произнесен именно князем Воронцовым, но это не суть важно.

Безобразовское акционерное общество приобрело в Корее частную лесную концессию. Ее территория охватывала бассейны рек Ялу и Тумыни и тянулась на 800 километров вдоль китайско-корейской границы от Корейского залива до Японского моря. Фактически она занимала всю приграничную зону. То есть "Желтороссия" в закомуфлированном виде появилась на географической карте Дальнего Востока. Формально концессия была приобретена частным акционерным обществом, но царское правительство под видом лесной стражи ввело на концессию войска – "стражу". Повод был: из 400 паев 170 принадлежали Императору лично. Стража эта состояла из почти полутора тысяч "уволенных в запас" сибирских стрелков, которые заменили первоначально нанятых для этой цели несколько сотен китайцев.

Резонный вопрос: зачем "хозяину земли Русской", у которого и так все его, по определению, влезать в какие-то там концессионные паи? Ответ на него очевиден – дело это было более политическим, нежели голым предпринимательством. Это был повод, провокация, если хочешь. А по сути – наша буферная зона, отделяющая Маньчжурию от Кореи. Опираясь на нее можно было и наблюдать за возможной высадкой в Корее японских войск, и подготовиться к отпору.

Но при этом интересно то, в самой лесной концессии на реке Ялу, конечно при объективном рассмотрении, трудно найти нечто экономически предосудительное. "Авантюрой" в глазах большинства историков она стала уже по итогам проигранной войны. Идея же с точки зрения бизнеса была здравой и разумной. Открываемые концессией для эксплуатации сказочные – даже для богатой лесами России – запасы почти в миллиард кубометров ценной древесины в долинах пограничных рек Туманган, Ялу и на острове Уллындо вкупе с удобными транспортными коммуникациями и близостью развивающихся рынков, объективно сулили национальному капиталу полноценное и прочное закрепление в регионе.

Стоимостная оценка концессионных активов в ценах "нашего мира" к моменту нашего сюда "попадоса" – не менее 50 млрд. долларов США. При предусмотренном концессионным договором 20-летнем периоде эксплуатации ее годовой оборот мог составлять порядка 2,5 млрд. долларов США, что сопоставимо со всеми аналогичным образом пересчитанными капитальными затратами, понесенными Россией по сооружению КВЖД. Но для освоения всего этого богатства требовалось жесткое политическое, а следовательно и военное, закрепление России в регионе.

Однако у Витте были иные виды на капвложения. И он начал активно противостоять "абазовско-безобразовским" планам, вместо поиска новых источников финансирования корейского направления российской экспансии, предложив урезать уже существующие статьи расходов. В первую очередь – оборонные. И Куропаткин с Алексеем Александровичем его поддержали… Масла в огонь подлила и так называемая русская общественность. Газеты, ангажированные Витте и его сторонниками, зашумели о безумной авантюре. В обществе стали говорить: "Швыряют миллионами, чтобы великим князьям можно было наживаться на лесных концессиях на Ялу". Давление на правительство было произведено такое организованное и всестороннее, что… по настоянию Витте средства на постройку Порт-Артурской крепости были значительно урезаны! "Своими" же инвестициями, в частности в инфраструктуру Дальнего, он поступиться не захотел. Или не смог – конфиденциальные обязательства-с…

Между тем, российское правительство медлило с выводом армейских сил из Маньчжурии, хотя сроки, установленные договором 8 апреля 1902 года, уже миновали. Это вызывало естественную настороженность в Пекине и плохо сдерживаемую ярость на Японских островах. Но в Зимнем продолжали придерживаться мнения, что японцы "не решатся". В декабре 1903 года переговоры с Японией достигают предельного напряжения. Японский посланник Курино умоляет министра иностранных дел Ламздорфа ускорить ответ на его ноты, которые неделями остаются без ответа. Но Ламздорф бессилен: вся дипломатическая переписка с Японией изъята из его ведения – ее на свой страх и риск ведет "Особый комитет". Курино добивается личной встречи с царем, но Николай II для японского посла неизменно "занят". На новогоднем приеме дипломатического корпуса царь произносит речь, в которой недвусмысленно напоминает о мощи России и советует не искушать ее миролюбия. И так продолжается до японской ноты, а фактически ультиматума от 13 января…

И вот примерно в это время происходит интересный момент. Наместник адмирал Алексеев начинает понимать, что его подставляют под удар! Что вместо продолжения дипломатической дуэли, возможно даже со сдачей определенных позиций, временной, пока не завершена концентрация морских и сухопутных сил на театре, в Питере решили идти на войну уже сейчас, но дабы не возмущать мирового сообщества, дать японцам ударить первыми! И для этого после 14 января выключили из дипломатической игры и его и… Ламсдорфа, МИД! Вся полнота дипсношений с Японией неожиданно передана царем "особому комитету" – Абазе… В результате "усилий" которого российский ответ на ультиматум японцев, подготовленный в МИДе еще 15 января, был подписан царем только 20-го, а японцам официально передан 22-го! Хотя уже 16-го текст русского ответа был известен в Лондоне и Вашингтоне, как и его подтекст: соглашаться со всем и тянуть время для скрытой мобилизации и усиления флота – отряд Вирениуса через несколько недель будет в Артуре… Что лучше могло спровоцировать японцев на немедленное нападение?

Алексеев хорошо знал состояние нашего флота на Дальнем Востоке, да и армии тоже. И знал, сколь высока готовность противника. И отдавал себе отчет, что с приходом в Японию "Ниссина" и "Кассуги" шансов на отсрочку уже не будет. Остается один шанс на успешное начало кампании – привентивный удар. Просчитался Евгений Александрович в одном – он полагал, что до того, как эти корабли войдут в Йокосуку, японцы не начнут. В Токио же рассудили иначе – атаковать тогда, когда появится уверенность в безопасном завершении их перехода. Уверенность появилась с прохождением крейсерами Сингапура. Вирениус в это время еще был в Джибути и шансов на перехват не имел никаких…