Николай Андреев - Рыцари Белой мечты (Трилогия)

Кирилл хотел уже было прочесть ещё несколько строк, но….

Внезапно раздался стук в дверь: Кирилл едва удержался от того, чтобы не вздрогнуть. Напряжение так и просилось наружу, нервы уже были ни к чёрту, усталость, недосып…

— Ваше Высокопревосходительство, разрешите доложить? — на негнущихся на ногах в залу зашёл Василий Михайлович Аксёнов.

Он слегка робел здесь, никакая битва не могла сравниться с этим моментом. Ставка, правительство, регент…На войне всё было намного проще: по эту сторону — наши части, в ту сторону мы должны наступать. Исполнять. Тут же так не выходило…

Кутепов всё-таки запомнил подпоручика, так лихо командовавшего обороной баррикады. Перед отъездом Кирилла в Ставку он порекомендовал Василия Михайловича. Так что подпоручик ехал в одном из прицепленных к правительственному поезду пульмановских вагонов, тех самым, в которых прибыли в столицу части с Румынского фронта. Аксёнов перешёл в подчинение Николая Степановича Скоробогатова.

Кирилл провёл вместе с солдатами несколько часов. Здесь были и "румынцы", и члены Гвардейского экипажа, и несколько юнкеров, произведённых в младшие офицерские чины, и кексгольмцы, и келлеровцы, и солдат Латышской дивизии. Те, кто показал себя с само лучшей стороны во время боёв в Петрограде. Гвардия Кирилла. За правительственным поездом шло ещё несколько составов, в которых тоже разместились надёжные силы. Всего около тысячи солдат и офицеров должно было вместе с Кириллом приехать в Ставку. Сизов вспомнил историю о том, как Крыленко приезжал в Могилёв, арестовывать Духонина. Здесь тоже мог пригодиться на всякий случай "аргумент". Да и верные силы должны быть под рукой у Верховного главнокомандующего, Сизов это прекрасно понимал. Недавние события это великолепно доказали…

Кирилл Владимирович решил, что может и должен быть откровенен с людьми, его поддержавшими, с теми, кто проливал за законную власть кровь. Сизов рассказал им о том, что мятеж в Петрограде произошёл не только из-за нехватки хлеба, усталости от войны, недовольства народа властью. Произошёл он из-за того, что с самого пятнадцатого года Дума, та часть, что принадлежала к Прогрессивному блоку, готовила общественное мнение, клеймила любое начинание Николая, обвиняла Александру Фёдоровну и все составы правительства в измене, снова и снова засылала эмиссаров в Ставку, в поисках высших офицеров, готовых пойти на переворот.

Восстания не ожидали, только хотели ударить в спину, вынудить на продиктованные Думой уступки. А получили едва ли не революцию. Думцы боялись того, что сделали, они испугались восставшего народа. Сам Милюков, переживший не лучшие моменты своей жизни, потихоньку начал осознавать то, что без сильной, крепкой власти никуда, и потому встал за регентство. Да он никогда и не был по-настоящему за Учредительное собрание или демократизацию страны…

Несколько часов. Никаких красивых слов и пафоса: только факты, только самые надёжные сведения. Кирилл специально приказал составить некоторую подборку материалов Охранки и полиции. Всё это пошло по рукам солдат и офицеров. Подлинники.

А потом Сизов спросил: "Готовы ли Вы пойти за мной, готовы ли добиться победы несмотря на все эти козни, несмотря на то, что народ, скорее всего, будет против вас, соверши я, и только я, неверное движение?".

Ответ пришёл, когда Кирилл вот-вот должен был закончить зачитывать свой приказ…

— Докладывайте, подпоручик, — Аксёнова Скоробогатов предлагал повысить в звании, но тот отказался. Не считал, что за убийство своих же соотечественников следует давать награды или звания.

Кирилл выдохнул. Судьба то ли дала ему шанс передохнуть, то ли сыграла злую шутку, то ли ещё что-то. Сизов уже боялся, что Аксёнов доложит о новом восстании в Петрограде, переходе на сторону Советов московских солдат или смерти Колчака на подорвавшемся на своей же мине корабле: ведь могло случиться всё, что угодно. Просто так никакой офицер не будет вламываться на собрание Ставки…

— Офицеры и нижние чины выстроились на улице для чествования Верховного главнокомандующего. Мы все настоятельно просим Вас…

— Надеюсь, артиллерийского салюта не предусмотрено, — криво улыбнулся Кирилл. — Господа, думаю, нельзя заставлять стоять на холоде солдат. Прошу Вас.

Сизов последовал за Аксёновым, а потом потянулись и остальные. В практически гробовом молчании. Ставка и правительство было попросту ошарашено. На улице в два ряда выстроились солдаты и офицеры. Шашки наголо, винтовки наизготовку, все застыли по стойке "смирно". Знамёна. Едва появился на крыльце Сизов, полковой оркестр заиграл "Боже, царя храни".

— В честь Верховного главнокомандующего — салют!

Залп из винтовок. Кирилл, если честно, не до конца понимал, что же всё-таки происходит.

— Ваше Высокопревосходительство, разрешите обратиться с просьбой! — а это уже Скоробогатов. Улыбающийся, цветущий, с блеском в глазах. А ведь и не скажешь, что не спал до этого двое суток и лично двенадцать раз водил в атаку "румынцев" на штаб Совета. Левая рука у него покоилась на перевязи — прострелили ладонь. — Офицеры и нижние чины моей части просят Вас как Верховного Главнокомандующего даровать полку право именоваться Первым Кирилловским полком, а самих себя звать кирилловцами. Мы считаем честью получить такое имя.

А вот уже и корниловцы…Интересно, разрешить или нет? Ведь они рисковали своими жизнями ради исполнения его планов, ради его идей и его грёз. Но главное, что они проливали кровь — за Россию.

— За проявленное мужество, с честью выполненный воинский долг и храбрость, разрешаю! — Кирилл выдохнул.

А пусть Ставка и министры видят, что за ним — сила…

Юнкера, только-только узнавшие, что такое первая любовь. Первая морская пехота, сражавшаяся за семью Николая в Царском селе. Обстрелянные австрийцами, немцами, болгарами и турками "румынцы", не расстававшиеся теперь даже во сне с автоматами Фёдорова. Латыши, может, и плохо говорившие по-русски, зато сражавшиеся так, что Суворов и Александр Невский смело назвали бы их русскими. Кексгольмцы, не пожалевшие крови и жизни в боях за Петроград. Попросившиеся перевестись в распоряжение Скоробогатова келлеровцы, пожелавшие пойти за регентом. Почти всех из них Кирилл хотя бы раз видел: обходя караулы, баррикады, справляясь о том, вовремя ли накормили, не надо ли кого отпустить греться, как прошёл первый день боёв. Но всех их объединяло то, что они видели, до чего может довести хаос и чужая воля, направляющая народ против законной власти. Да, они стреляли по своим, они убивали россиян. Но они намеревались напомнить об этом тем, кто подталкивал людей вперёд, в атаку на баррикады.