Андрей Валентинов - Век-волкодав

Лариса Михайловна, выдохнув резко, дернулась, чужую ладонь стряхивая.

— «Шамилёй»… Связалась с бандитом… За «Лариску» пулю в затылок получишь, а чтобы ветер не гнать, ответь мне, Леонид, на очень простой вопрос. Ты в СССР по заданию прибыл или просто так, прогуляться?

Пантёлкин с трудом сдержал усмешку. Вот и по делу разговор пошел.

— Парижская организация генерала Кутепова. Прежде они через какой-то «Трест» агентуру посылали, но сейчас решили новое «окно» прорубить, свое собственное. Меня через него первым и отправили, чтобы тропу протоптал.

— Кутеповская организация, значит…

Гондла полезла в карман, долго рылась.

— Леонид, что вы курите? Забыла свои.

Бывший старший оперуполномоченный, походя отметив привычное «вы», достал черно-красный «Марс».

— Может, не здесь? Ночью огонек за версту видать…

Не дослушав, Лариса Михайловна сама открыла пачку, схватила папиросу.

— Зажигалка… Прикурить дайте! Не бойтесь, никого тут нет, по крайней мере, сейчас.

Затянувшись жадно, выдохнула, затем махнула рукой в стороной утонувшего во тьме собора.

— Я не зря назначила встречу у костела Варфоломея. Вообще-то говоря, он никакой не костел, его немцы строили, не поляки… Подземелье помните? Вам там, кажется, понравилось.

Леонид невольно хмыкнул:

— Еще бы! Вы, Лариса Михайловна, в тех коридорах очень даже смотрелись, как бы это сказать…

— …Органично, — Гондла нетерпеливо поморщилась. — Да, мне там нравится. Под землей — целый город, попасть в него трудно, а выбраться без чужой помощи — невозможно. Чувствуешь себя хозяйкой. Здесь, в соборе, один из входов, тоннели пробиты также в подвалы двух соседних домов. Запоминайте, Леонид, пригодится… Так вот, организация Кутепова — не то, что требуется. Там полно агентуры ОГПУ, кроме того, у них мало средств да и ума не палата. Нужны более серьезные контакты. Вы слыхали о Сиднее Рейли?

Бывший старший оперуполномоченный, взяв женщину под руку, кивнул в сторону авто:

— И все-таки пойдемте. Включим мотор, а фар зажигать не станем, всё теплее… С Сиднеем Рейли, Лариса Михайловна, я знаком с весны 1918-го. Он тогда числился в питерской ЧК, как особый уполномоченный Рейлинский, а я у него вроде как на побегушках состоял. Потом товарищу уполномоченному документы достали на фамилию Массино, турецкого купца. Я думал, его к заброске готовят — в Архангельск, к интервентам, или на юг. Он же из Одессы родом, тамошний еврей.

Гондла, остановившись, взглянула с любопытством.

— Знаете Рейли? Это уже серьезный разговор… Леонид, сейчас мы поедем ко мне, квартира безопасная, хозяин — друг отца, не выдаст. Можете даже переночевать, постелю вам в комнате прислуги, только не вздумайте проявлять ко мне лишнее внимание. Дело не только в вас, в последнее время меня от мужчин тошнит. Разве что под настроение попадете, иногда такое накатывает…

Пантёлкин, резко дернув рукой, ухватил женщину за подбородок, пальцы сжал.

— У нас, Лариса Михайловна, с интересом любовь, не забыли? Любовь уже чувствую, а вот интереса не вижу. Насчет настроения понял, только, учтите: не мы меня вербуете, а совсем наоборот. Секреты Кима Петровича мне, конечно, выведать охота, но до них я и сам доберусь, дорогу знаю. Вы мне такое скажите, чтобы на душе у меня сразу потеплело, ясно?

— Прекратите! — Гондла мотнула головой, пытаясь освободиться. — Сразу видно, что вы из пролетариев, из трудящихся дворников! Ким Петрович, по крайней мере, настоящий джентльмен… Хотите, чтобы на душе потеплело? В стране готовится переворот, ориентировочная дата — ночь на 1 мая, Вальпургиева, если по православному Светлая седмица.

Леонид пальцев не отпустил, еще крепче сжал. Наклонился, провел губами по холодной щеке.

— Умница! Ну, что замолчала? Пой, ласточка, пой!

На деревянные доски столешницы легло что-то круглое, похожее на маленький разомкнутый обруч с тяжелыми кругляшами на концах. Тускло блеснул старый вытертый металл. Следом еще одно, такое же, но слегка гнутое, с глубокими свежими царапинами.

— Височные кольца — не без гордости прокомментировал Родион Геннадьевич. — Плоские, серповидные, с заходящими концами, орнаментированные, как видите, выпуклыми поясками. С двух сторон имеется зубчатая нарезка. Сама по себе находка рядовая, такие сплошь и рядом встречаются в курганах кривичей. Но это Смоленск и Витебск, а мы вели раскопки в ста верстах от Усть-Сысольска. Славянских находок этого времени на дхарских городищах еще не было, мой коллега Белин мне вначале даже не поверил… Товарищ Тулак, неужели вам это действительно интересно?

— Очень! — поручик осторожно притронулся к холодному металлу. — Ничего в археологии не понимаю, и не пойму уже, вероятно, но это… Словно к вечности прикасаешься.

— Лунница! — возгласил подбодренный ученый, демонстрируя нечто, и в самом деле отдаленно напоминающее лунный серп. — Серебро, причем неплохой пробы, но не это главное. Форма не славянская, не финская, а, рискнул бы предположить, индийская. Нечто подобное англичане находили в предгорьях Гималаев. Обратите, кстати, внимание на полоски. Сие — календарь, пусть и самый простой. Треугольник слева — растущая Луна, справа — убывающая. Количество полосок с двух сторон соответствует числу лунных дней, их ровно двадцать восемь. Можете пересчитать!

Семен Тулак уважительно, взглянув на серебряный серп, улыбнулся.

— Верю! Значит, удачно поработали?

— Как сказать, — ученый нахмурился. — Провели разведку на городище, на соседнем селище недалеко от Вой-Вожа, тоже дхарском, заложили пару шурфов, а вот могильник нам копать не дали. Наши уважаемые старики пошли по начальству, а оно предпочло не нагнетать срасти. Могилы, кстати, не дхарские, наши предки никогда не насыпали курганов. А вот чьи? Теперь уже не узнаешь.

К Родиону Геннадьевичу поручик забежал ближе к вечеру, когда бывший руководитель Дхарского культурного центра уже надевал пальто, собираясь домой. Бывший — потому что с марта особняк на Солянке передали только что созданному Центру культуры малых народов Русского Севера. Товарищу Соломатину оставили небольшую комнатушку на втором этаже рядом с его прежним кабинетом, разрешив хранить в «фондах» собранную им коллекцию дхарской старины. Впрочем, уже не дхарской.

— Товарищ Покровский, заместитель народного комиссара по просвещению, разъяснил вопрос с точки зрения марксизма, — печально улыбнулся Родион Геннадьевич, разливая душистый травяной чай. — Оказывается, феодально-байские элементы искусственно разъединяли народы, подрывая тем базу классовой борьбы. Дхары, как выяснилось — никакие не дхары, а ижемцы, одна из зырянских этнографических групп. Язык, конечно, совершенно иной, но… Тем хуже для языка!