Александр Шуваев - ГНОМ

Оборона на Вислинском рубеже рухнула на всем протяжении практически мгновенно, всю ночь и первую половину дня подвижные группы немецких резервов метались от одного свежеобразованного плацдарма из многих десятков к другому, толком не поспевая отразить ни одной угрозы, танки, самый страшный враг "свежих" плацдармов и любого десанта, наталкивались на виртуозно замаскированные засады ПТО и несли непоправимые потери. Ночью неразберихи было больше, но мощнейшая группировка советской авиации никуда не делась, и поутру к неразберихе прибавились массированные бомбежки и жестокая штурмовка с воздуха. Как это уже случалось этим летом многократно, резервы на марше подвергались ударам с воздуха, и попытки атаковать плацдармы буквально захлебнулись в крови. А только немногим позже и части, спешно перебрасываемые немцами из тыла, вообще попали под огонь доведенной до неслыханной плотности артиллерии, которая тоже успела переправиться.

С самого начала никто не строил особых расчетов на то, чтобы использовать новый материал для переправы материальной части танковых армий: пенка, которая легко резалась ножом и проминалась пальцем, казалась совершенно несовместимой с тоннами броневой стали и траками гусениц, способных выкрошить гранитную брусчатку. По умолчанию предполагалось, что им хватит традиционных средств переправы, которые, к тому же, больше не придется делить с общевойсковыми армиями.

Вот только у товарищей Катукова, Шалина, Рыбалко и Лелюшенко по этому поводу существовало свое мнение. Они, понятно, накрутили хвосты своим, армейским саперам, но в этом не было почти никакой нужды: те прекрасно осознали, насколько легче и быстрее можно будет навести переправу, равно как и то, что быстрота эта позволит обойтись без лишних потерь. И в том числе, чуть ли не в первую очередь, их собственного личного состава. В дальнейшем, ввиду отсутствия на первых порах общепринятых "наставлений", имела место свобода творчества и вольный полет импровизации. В 1-й Танковой в нескольких местах навели неимоверной ширины наплавные мосты, а поверх двух-трехметрового слоя нежной пластмассы, не мудрствуя лукаво, положили укрепленные скобами дощатые настилы, как штатные, давно и постоянно возимые с собой для переправы по частично взорванным мостам, так и импровизированные из подручного материала до обывательских заборов и ворот включительно.

Кое-где танки перетаскивали по настилу мощными лебедками, установив на особые волокуши. Это позволяло порядочно продлить срок службы переправ.

В 3-й Танковой в качестве настила использовали металлические решетки, используемые для организации ВПП на полевых аэродромах: получилось, в общем, весьма удовлетворительно, особенно в плане скорости наведения переправы, но в результате вышел такой скандал с авиаторами, что рационализаторы сами были не рады, что связались.

Наконец, получил широкое распространение подход наиболее консервативный, но зато зрелый и фундаментальный: твердой пеной, договорившись с компрессорными группами, заполнили штатные понтоны, после чего их стало практически невозможно ни утопить, ни полностью разрушить. Сбивали неряшливые, на живую нитку, но крепко сшитые короба из теса, горбыля и жердей, — лишь бы побыстрее. Пошли в дело дырявые, полусгнившие, затопленные лодки, катера и древние баржи, фургоны и даже древние тарантасы и обывательские рыдваны: была бы форма какая-то, а заполнить ее быстро твердеющей пеной было недолго. Пределом творческого поиска в этом направлении стало заполнение "скворечен" дворовых сортиров, изъятых у местных жителей…

Вообще же наплавных мостов в считанные дни построили многие десятки, самых разных. Фокусники из железнодорожных войск в трех местах умудрились положить поверх пластиковой пенки достаточно жесткий настил, а на него – рельсы со шпалами, и ничего, с известным риском, на какое-то время и с божьей помощью, сошло. И специальные секции для размыкания – тоже. Но это, понятно, потом, не в самые первые дни.

В ходе переправы случалось, понятно, всякое, но, в общем, результатом стало совершенно внезапное и практически одномоментное появление в тылу Висленского рубежа громадных масс советских танков. Речь шла о почти двух тысячах двухстах танках и САУ, практически без оперативной паузы ушедших в прорыв. Удар был нанесен в нескольких местах одновременно, и корпусная группа Балка, нацелившая, было, удар во фланг переправившимся войскам, сама угодила в окружение и подверглась катастрофическому разгрому силами 4-й танковой и 13-й, 62-й и 54-й общевойсковых армий. Еще шесть тысяч единиц бронетехники были переправлены на правобережье и планомерно введены в бой на протяжении следующей недели. Ее было столько, что именно к этому моменту было приурочено создание еще одной, шестой танковой армии под командованием Андрея Кравченко, сверхмощного соединения, насчитывавшего время от времени до тысячи танков. Танки ушли вперед, а саперы большей частью остались: наводить уже настоящие мосты. Благо еще лето оказалось жарким и вода стояла низко.

К вечеру 19 июля войска первого Белорусского фронта перехватили стратегическое шоссе "Модлин-Варшава", а на следующий день многострадальная столица Польши был взята после непродолжительного, но жестокого штурма. В этот же день войска 1-го Украинского фронта, захватив Кельце и Пилицу, окружили Островецкую группировку немцев.

Из переписки У.Черчилля и И.Сталина

"Имеются достоверные сведения о том, что в течение значительного времени немцы проводили испытания летающих ракет с экспериментальной станции в Дебице в Польше. Согласно нашей информации этот снаряд имеет заряд взрывчатого вещества весом около двенадцати тысяч фунтов, и действенность наших контрмер в значительной степени зависит от того, как много мы сможем узнать об этом оружии, прежде чем оно будет пущено в действие против нас. Дебице лежит на пути Ваших победоносно наступающих войск, и вполне возможно, что Вы овладеете этим пунктом в ближайшие несколько недель…"

"Поэтому я был бы весьма признателен, Вашему Высокопревосходительству если бы Вы смогли дать надлежащие указания о сохранении той аппаратуры и устройств в Дебице, которые Ваши войска смогут захватить после овладения этим районом, и если бы затем Вы предоставили нам возможность для изучения этой экспериментальной станции нашими специалистами…"

— Почему? — Сталин раздраженно потряс рукой с зажатым в ней голубоватым листком. — Почему мы узнаем о нэмецких ракетах в Полше от английского премьера? Разобраться и доложить. И нэ забудьте паслать специалистов. Кто у нас на этой тематике?

Иван Серов молчал. Почувствовав неладное, Сталин внезапно замолк и глянул на него в упор.