Станислав Гагагрин - Страшный суд

Подбираю тебе книги по философии, по истории масонства, которой ты заинтересовался. Заведи собственную умственнуюбиблиотечку, а пока бери книги у Толика, он тебе не откажет, только не теряй, сейчас философские книги в большой цене, да и не найдешь то, что нужно. Запишись еще в Белинку, там есть потребное твоим интересам… Маме и бабушке привет.

Вера Васильевна вам кланяется, приветствует тоже. Обнимаю. Папа Стив, 24 октября 1993 года.

P.S. И всегда помни — за тобой будущее Державы. Осознание этого налагает великую ответственность.

В «Философии духа» Гегель, рассуждая об особенностях духа субъективного, утверждает, что истиннаясвобода состоит в тождестве его с другим.

— Я только тогда истинно свободен, — говорит йенский любомудр, — если и другой тоже свободен и мной признается за свободного.

Эта свобода одного в другомсоединяет людей внутренним образом; тогда как, наоборот, потребность и нуждасводит их вместе только внешне.

Люди должны поэтому стремиться к тому, чтобы найти себя друг в друге…

Записывая эти строки утром 2 декабря 1993 года в Переделкине и торопясь на завтрак в столовую писательского Дома творчества, я полагал ограничиться приведенными выше фразами. Но позавтракав, интересно поговорив с одностольником, ташкентским сочинителем Раулем Мир-Хайдаровым о текущем моменте — никогда еще не встречал такого ярого русофила татарской крови, поговорив с Таней и Линой Яновной, узнав, что вчера привезли из типографии сигнальный экземпляр первого тома Собрания сочинений Станислава Гагарина и сообщив об этом Галине, главреду, я вернулся в двадцать первую комнату, вновь перечитал гегелевскую главку «Признающее самосознание» и понял, что цитирование необходимо продолжить.

Утверждая, что природность разобщает людей, препятствует им быть друг в отношении друга свободными, Гегель далее пишет:

«Свобода требует поэтому того, чтобы самосознающий субъект и собственной природности не давал проявиться и природности других тоже не терпел бы, но чтобы, напротив, относясь равнодушно к наличному бытию, в отдельных непосредственных отношениях с людьми, он и свою, и чужую жизнь ставил бы на карту для достижения свободы.

— Только посредством борьбы,следовательно, может быть завоевана свобода, — говорит Гегель. — Однако заверения в том, что обладаешь свободой, для этого недостаточно: только тем, что человек как себя самого, так и других подвергает смертельной опасности,он доказывает на этой стадии собственную способность к свободе».

И последнее:

«…Хотя государство… может возникнутьвследствие насилия,но держится оно тем не менее не на нем… В государстве дух народа — нравы и законы — являются господствующим началом».

Еще до того, как представитель Зодчих Мира Адольф Гитлер отправил меня в компании с Александром Суворовым и лихими парнями из ВЗОРа спасать Белоярскую атомную кофеварку, где я неожиданно столкнулся с монстром, принявшим обличье Первого Лица, Дима Королев принес мне долгожданную книгу Льва Гумилева «Древняя Русь и Великая Степь». Уже потом он достал мне и две другие работы великого — теперь я этого необычного философа иначе не называю — человека: «Этносфера. История людей и история природы» и «От Руси к России».

Конечно, мне доводилось слышать о Льве Николаевиче прежде, но как-то урывочно, в основном о его знаменитых папе и маме, но также и о некоей своеобразной теории, которая, дескать, перевернула мир исторической Науки. Но все как-то на обывательско-кухонном уровне приходила ко мне информация о Гумилеве… Вот еще о том, что мэрзкийгородничий не разрешал похоронить истинного патриота России в Александро-Невской лавре, узнали мы из сообщений Невзорова в «Шестистах секундах».

Неподдельный и жгучий интерес к теории этногенеза, созданной Гумилевым, появился у меня после статьи Игоря Шишкина «Еще раз об антисистеме», опубликованной в 28-м номере газеты «День». В статье этой, точнее в развернутой и тщательно аргументированной реплике Игорь Шишкин в пух и прах разнес некоего С. Косаренко, исказившего в угоду ломехузамсуть учения Гумилева.

Тогда я и насел на Диму Королева с просьбами срочно добыть мне любые книги незаурядного мыслителя.

Признаюсь: теорию этногенеза принял сразу и безоговорочно. Помимо всего, меня подкупил стиль изложения Гумилевым собственного учения, образный, отнюдь не засушенный «академический» язык, русскийязык, одним словом.

«Древнюю Русь и Великую Степь» я читал, что называется, запоем. И чем дальше, тем больше укреплялась мысль о том, что пишем мы со Львом Николаевичем об одном и том же. Разумеется, ученый использует собственную терминологию. Соответственно и историю человечества он рассматривает с точки зрения особых толчков, которые обусловливают внутри того или иного народа взрыв пассионарности,или, ежели по-русски, одержимости.

И то сказать: феномен монгольского нашествия или сорвавшихся, будто с цепи, викингов классовой борьбой не объяснишь…

Но больше всего меня привлекло учение Гумилева о химерах и порождаемых ими антисистемах. В замаскированном несколько виде это как раз и есть те ломехузы,агенты галактических Конструкторов Зла, которые в разные эпохи прятались под личинами катаров и маздакитов, альбигойцев и розенкрейцеров, богумилов и обадистов.

Но ведь если считать тезис о Конструкторах Зла достоверным, а сомневаться в его истинности у меня нет оснований — зачем посланцам Зодчих Мира, героям романов Станислава Гагарина «Вторжение», «Вечный Жид» и «Страшный Суд» вешать автору и его читателям лапшу на уши — тогда объясняется и происхождение пассионарных толчков, влекущих микромутацию на поведенческом уровне, толчков явно космического происхождения.

Остается только решить: во благо или во зло взрывы одержимости целых народов? И тогда станет ясно, кто стоит за пассионарными толчками, определяющими этногенез, развитие нации — Зодчие Мира или Конструкторы Зла.

Мне срочно нужен был советник и консультант… Но к кому бы я мог обратиться с мучающими Папу Стива вопросами? Разве что спросить самих Зодчих или их посланцев… Но связи с ними в этот период у меня не было.

Я вернулся из Старого Мерчика, в реальном мире наступило первое сентября, но число это не застопорилось, как в мире параллельном, где все события развивались в одни и те же сутки.

Вот уже прошло второе, третье сентября, неделя, другая, я писал роман, отвечал на письма читателей, добывал полиграфические материалы, проверял верстку первого куска романа «Вечный Жид», помещенного в четвертом томе «Современного русского детектива», и без устали штудировал сочинения Льва Гумилева, будучи уверенным, что автор, как и я, непременно находился в контакте с силами, управляющими Иным Миром.