Станислав Гагарин - Страшный суд

— Какие мы умные, понимаешь, задним умом, — проворчал Иосиф Виссарионович, и Станислав Гагарин понял, что Сталин несколько задет тем, что товарищ по Тому Свету перехватил инициативу в разговоре о власти.

— Да, Иосиф, — безропотно согласился с вождем Адольф Алоисович, — мы с тобой тоже, увы, изрядно наломали дров, разбросали по миру щепок, злоупотребляли властью, которую я уподобил бы смычку для скрипки, пользовались властью как грубо обтесанной и смертоносной дубиной.

— Уже в процессе отесыванияесть, понимаешь, элемент насилия, — с некоей долей возражения, но в принципе соглашаясь с Гитлером, произнес Иосиф Виссарионович.

Папа Стив со снисходительным юмором наблюдал дружескую пикировку двух великих друзей-врагов, которые то не признавали друг друга, то на весь мир объявляли о великой дружбе. Я вспомнил, как в августе 1939 года при чествовании Риббентропа родимый наш вождь сказал, поднимая бокал с вином: «Я знаю, как любит немецкий народ своего фюрера. Я поэтому хотел бы выпить за его здоровье». Дипломатия, конечно, но все же…

А его, Сталина, многократно повторяемые заявления о том, что национал-социализм есть исторически прогрессивный строй, служащий промежуточной стадией между капитализмом и социализмом? Было такое? Ну то-то…

…Когда мы с Гитлером оставили поле, вернее, улицу скоротечного боя и вошли в новый корпус Дома творчества, в который я-таки попал милостью и душевным ко мне расположением Александра Алексеевича Николаева, директора, оказавшегося искренним поклонником моего творчества, дежурная сказала мне:

— А вас в комнате ваш родственник с Кавказа дожидается… Веселый такой и добрый! Вот пакет с орехами и чудесные груши мне подарил…

— Кушайте на здоровье, — ответил я и увлек собственного спасителя в сто двадцать второй номер.

Сталин сидел за письменным столом и писал нечто любимой моей вечной, понимаешь, авторучкой.

Он поднял голову, внимательно посмотрел на Гитлера и меня, убедился в том, что никто из нас не ранен — не знаю, можно ли повредить пулей фюрера — удовлетворенно кивнул.

— Чай я для вас вскипятить не успел, — проговорил Иосиф Виссарионович, поднимаясь из-за стола.

— Не беда, товарищ Сталин, — весело, будто и не было заварушки на улице Серафимовича, произнес Папа Стив, проворно наполнил водой из-под крана умывальника в спальне тонкий стакан и опустил в него мощный по энергоемкости кипятильник, им снабдила меня Лиза Ржешевская, сестра милосердия.

…Поначалу я держал в голове вопрос к Вождю всех времен и народов: зачем он вызвал меня к себе таким диковинным способом, через Дом творчества в Переделкине? И только через две недели с лишним соизволил появиться сам, да и то через пусть и бесшумную, но стрельбу на неприспособленной для подобных разборок дачной улице.

Конечно, я понимал, что стрельба была вынужденной и похитить меня — вот только за каким таким хреном?! — собирались на полном, как говорится, серьезе.

Видимо, вожди заранее знали об этом и явились в урочное время, вернее, появился только Гитлер, но, видимо, и товарищ Сталин неким боком был к истории сей причастен.

Вопрос Отцу народов сразу задать Станислав Гагарин не сумел, занялся чаем, затем пошли интересные разговоры о власти, и вот, наконец, Иосиф Виссарионович спросил меня, пристально глядя в упор тигриными глазами:

— Мучаетесь, понимаешь, вопросом: зачем так смудрил товарищ Сталин? Заставил сочинителя забраться в Переделкино..

— Имею намерение спросить вас об этом, товарищ Сталин, — честно признался Одинокий Моряк.

«Заодно прояснили бы, товарищи вожди, зачем понадобилось похищать мало кому известного и безвредного литератора», — подумал он.

— Кому-кому вовсе вредного, — живо отозвался Отец народов. — Все тем же ломехузам…Борьба вступает в последнюю фазу, и, к сожалению, исход ее, узы, неясен.

— Но ведь за вами стоят могущественные Зодчие Мира, охраняющие добро! — вскричал я, чувствуя, как охватывает меня отчаяние безнадежности. — И наша Россия люба им высокой, как символ, нравственностью и справедливостью отношения к бытию… Или боги отказались от российских народов и их Державы?

— Державы больше нет, — угрюмо промолвил Адольф Гитлер. — Есть жалкая пародия на государство. Но гибель России ввергнет планету Земля в кровавый хаос Последней мировой войны, последней потому, что на Земле погибнет все живое… Да и прекрасная зеленая планета расколется на множество обугленных и оплавленных кусков-обломков…

— Чур-чур меня! — поднял я руки, будто защищаясь. — Что же происходит? Куда подевался здравый смысл? Неужели ломехузыне подозревают, что они погибнут вместе с другими землянами?

— Ломехузывыполняют волю собственных хозяев, олицетворяющих, понимаешь, небытие, — пояснил Иосиф Виссарионович.

— Но Зодчие Мира…

— Всего лишь Боги Добра, — мягко произнес фюрер, пытаясь сгладить тот ужас, который породили в душе моей его мрачные слова о Конце Света. — Но ведь существуют и боги зла, неумолимые и жестокие Конструкторы. Время от времени те или другие одерживают победу. В конечном итоге верх берет добро, но порой ему приходится отступать.

Товарищ Сталин и пригласил вас в Переделкино, чтобы сообщить вам о временном поражении в России добра.

— Не хрена себе хрена, — лихорадочно соображая, что бы такое придумать в поддержку Зодчих Мира, хотя что я, смертный, мог поделать там, где отступили, беспомощно разводя руками, могучие боги, обалдело проговорил Станислав Гагарин.

— Но за каким, извините хуйсэем,то бишь, «засохшей веткой», приперся я в долбаное Переделкино? Мне что, нечего больше делать или негде писать роман «Страшный Суд»?

— Конечно, вы, Папа Стив, в состоянии писать роман даже в электричке, понимаешь, — миролюбиво усмехнулся товарищ Сталин. — Но всегда признавались в том, что в домах творчества вам пишется сноровистей, понимаешь, темп выше…

— Верно, — согласился я с вождем. — Особенно писалось в Голицыно… Нет ее теперь, голицынской обители литераторов, просрали ее горе-руководители Литфонда, и Малеевка физдой накрылась тоже.

— Кх-м, — тактично кашлянул Адольф Гитлер. — Что там дома творчества Союза писателей… Ваши долбаные фюреры великую страну в одночасье просрали… Величайший прокол во вселенской практике Зодчих Мира! О российском бардаке, я уже не говорю про бардак украинский, прибалтийский, азиатский и закавказский, толкуют по всему Млечному Пути и даже в Туманности Андромеды. Конечно, для Конструкторов Зла эта победа пиррова,погибнут миллионы их агентов влияния, мириады обнаруженных вашим прозрением ломехузов,и влияние богов мрака и небытия ослабнет, добро рано или поздно восторжествует. Но такого прорыва зла, как в ваше Смутное Время, история человечества не знала.