Василий Кононюк - Шанс? Параллельный переход

— А ты сколько просишь?

— Ну, как тебе, Богдан, так и быть, за три серебряка продам.

— Не, больно много ты загнул, дядьку, больше серебряка не дам.

Громко расхохотавшись, Керим притащил уже разделанную косулю, завернутую в снятую шкуру. Забрав мою серебряную монету, он сказал:

— Будем живы, в Киев на ярмарку поедем — сам не ходи: рано тебе еще монеты в руки давать. Сеешь серебряками направо и налево. Так какую хорошую новость ты еще знаешь, кроме той брехни, что ты мне рассказывал про татарский разъезд?

Вот же странный человек. Кому ни рассказывал про татарский разъезд, с которым мы схлестнулись, все верили, один Керим презрительно хмыкнул — мол, брехня это все — и ничего дальше расспрашивать не стал.

— В середу с утра в поход едем на татар, одвуконь, припасу на пять дней с собой иметь.

Выражение хищной радости на миг озарило его лицо:

— Ишь, разъездился наш атаман в походы, на зиму глядя. Ну слава Богу, что так.

Нагруженный двадцатью килограммами мяса, которые приходилось тащить на вытянутых руках, чтобы не измазаться, побрел домой. Матери сказал, что к нам завтра целая орава придет после обеда помогать халаты делать, надо будет сготовить что-то. Вначале была у меня идея сготовить шашлыки, даже придумал, как из ивы сплету прямоугольный короб, поставлю на высокие ножки и обмажу глиной. И как весело завтра в таком самопальном мангале будут гореть дрова.

Но память брызнула в глаза разноцветными картинками, где мы с семьей и друзьями жарим шашлыки, радостные лица близких и родных людей, веселый смех моих детей, и мне стало ясно, что еще очень долго в этой жизни я не попробую шашлыков. Пока под песком, неумолимо льющимся из призмы и отсчитывающим минуты, дни и года, не побледнеют лица и чувства и воспоминания не будут так остро резать, заслоняя собой весь этот мир, который до сих пор не стал для меня реальным.

Пожевав что-то на ужин, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, улегся спать, пытаясь уйти от тоски, внезапно сдавившей грудь. Перед сном, чтобы отвлечься, проанализировал наш с атаманом разговор, и это немного успокоило. Все-таки это была первая маленькая победа, первый шаг на долгом пути. Такой союзник, как Иллар, дорогого стоит, а если он стремится к тому же, к чему и ты, то это просто выигрыш в лотерею. И не столь важно, что для него это несбыточная мечта, а для меня — первый шаг по долгому пути к окончательной цели. Просто я знаю намного больше, и знаю, как это делалось в нашей истории. Просто и без крови, по крайней мере, ее было так мало, что никто о ней специально не вспоминал. Значит, и здесь этот алгоритм в основном должен сработать. Время поджимает. Через девять с половиной лет нужно обладать возможностью первый раз вмешаться в ход событий. Значит, на консолидацию ближайшего казачьего и не казачьего населения в одну управляемую воинскую силу есть пять-шесть лет. Теоретически должно хватить с запасом, а практически узнаем через два года. Так и атаман мягко намекнул: даю, мол, тебе, Богдан, два года относительно спокойной жизни. А через два года будем твою дальнейшую судьбу очень даже решать, поэтому промежуточные результаты должны быть убедительными.

Утром запряг возы и уехал за село косить траву, а сестричек поставил в третий раз размалевывать полотно. С травой было много мороки. На некошеном лугу она вымахивала в пояс ростом. Понятно, что никто такое помело к халату привязывать не будет. Поэтому требовалось аккуратно вязать в пучки скошенную траву, связывая в верхней трети, а нижние две трети затем отсекать. Заготовив достаточно травы, вернулся домой, где меня поставили с малявкой докрашивать полотно, потому что Оксану мать забрала на подмогу — печь пироги. Оборудовав сперва рабочие места, нарезав кусками сетку, приготовил тонкую бечевку для вязки травы и пошел вместе с батей что-то перекусить. Угощали нас сегодня пирогами с мясом, капустой, репой и различными комбинациями этих ингредиентов. Лично у меня репа вызвала вопросы, но всем остальным и она понравилась.

После обеда привалила толпа народу. Озадачил их каждого своим делом: трое девок шили капюшоны, трое сшивали узкие полотна в халат, хлопцы вязали траву к сетке, я с сестричкой докрашивали по третьему кругу полотна, чтобы успели просохнуть. Потом присоединился к хлопцам вязать траву. Хлопцы с девками точили балы, постоянно меня о чем-то спрашивая, но все попытки вынудить меня рассказать о своих подвигах я мягко переводил на другие темы. О стычке с «татарским дозором» пришлось коротко рассказать, в основном выпячивая роль Сулима и Дмитра. Девки на меня обижались, пацаны были довольны. Еще не начинало вечереть, как все было сделано. Мать с Оксаной вынесли стол, пироги и большой жбан с компотом из сухофруктов. Тут и атаман прибыл посмотреть на нашу работу, ну и дочку проведать. Мария, как пришла, рассказывала, что не хотел сначала пускать, но как она ему про его наказ сказала, рассмеялся и отпустил. Но под благовидным предлогом решил проверить, что и как.

Осмотрев халаты и одобрив работу, атаман, попробовав пироги, загорелся сразу проверить уже лично, как я в нем скрадываюсь. В прошлый раз он подошел, когда уже никто не знал, где меня искать в широком поле. Возле дома, на лугу у реки кошено было два раза и условия были совершенно неподходящие, а вот дальше, напротив кузни, косилось только раз, в мае. Поскольку лето было достаточно дождливым, вторая трава вымахала высокой, выше колена, и уже пожелтела, так что условия были хоть и не такие, как в степи, но вполне нормальные. Указав всем на лужок напротив кузни, я заявил:

— Видите тот луг напротив кузни, где не кошено? Я спрячусь на нем, сто шагов вдоль реки, дальше ходить не буду. Найдете меня там — с меня бочонок вина, не найдете — тогда уж вам придется подумать, где монет на вино насобирать.

— Я за них залог держать буду, — заявил атаман. — Чай, не колдун ты на таком пятачке пропасть.

— Хорошо, считайте две сотни ударов сердца и идите меня искать. Только, чур, не подглядывать.

Все начали с честными лицами меня убеждать, что в жизни не пойдут на такое. Оставалось надеяться, что они шутят: весь расчет был на то, что они будут подглядывать.

Схватив один из халатов, быстро побежал по дороге к кузне, затем по склону вниз к лугу, забравшись от скошенного участка вглубь на семьдесят шагов. Там резко присел и, раскинув полы халата, замер, сливаясь с лугом. Как я и ожидал, они почти сразу вышли из задней калитки на огород и двинулись по прямой к лугу, видимо пытаясь не выпустить из поля зрения то место, где я присел. Однако поле — это не дорога, нужно смотреть под ноги, и поэтому я спокойно, уловив мелодию ветерка, веющего над лугом, плавно двигался в глубокой присядке, склонив голову практически к траве, им навстречу и в сторону. Моя задача была сойти с траектории их движения, пока они идут неорганизованным отрядом, и продвинуться хотя бы шагов на тридцать им навстречу, чтоб они гарантированно зашли мне за спину. Так и случилось: пока они разочарованно топтались на том месте, где меня уже не было, и, рассыпавшись в цепь, прочесывали территорию дальше, мне удалось подобраться к самому краю, туда, где некошеная трава смыкалась с кошеной.