Василий Кононюк - Шанс? Параллельный переход

Позже мне рассказали, какая трагикомедия разыгралась на поверхности. Все поделав, расслабившийся Степан вышел на тропинку и побрел наверх, к месту выдвижения в прибрежный лес. Крикнув пугачом дозорным, он совершенно проигнорировал ответный крик пугачом Ивана, который в это же время заметил приближающийся татарский дозор, посчитав, что Иван ответил на его сигнал. Степан продолжил чесать вверх по тропинке, когда Сулим, который, в отличие от Степана, все понял правильно, видя это безобразие и пользуясь тем, что татары были пока скрыты дальним холмом, на котором сидел Иван, сказал Степану коротко и по-русски, кто он такой и что ему нужно сделать. Степан, подпрыгнув, резво бросился в степь, пока Сулим еще более короткой и емкой фразой не затормозил и не уложил его на землю. После того как татарский разъезд уехал, а казаки пошли дальше к лодке и на переправу, Сулим долго и обстоятельно рассказывал Степану, чем должен казак отличаться от плотника, если хочет дожить до своей свадьбы, даже если она у него намечена всего через неделю.

Не видя всего этого, я долго ломал голову, как сохранить в тайне такое секретное оружие, как наша лежка, с целью дальнейшего использования. Ведь почему пока не развита маскировка, тайные операции в этой части земного шара? В той же Японии, Корее, Китае спецподразделения по образу японских ниндзя уже были очень развиты и вовсю использовались, несмотря на отсутствие дальнобойного оружия. Ответ очевиден. Высокая плотность населения, пересеченная местность этих стран, отсутствие по той же причине большого количества лошадей приводили к доминированию пехоты в армиях и развитию естественной цепочки: пехота — разведка — диверсанты. На необозримых просторах степей, где доминировала татаро-монгольская конница и основным орудием дальнего боя был лук, вопросы маскировки и использования спецподразделений отпадали сами собой. Какой смысл маскировать отряд лучников, если перед выстрелом им нужно встать в полный рост? Этого времени опытному воину хватит, чтобы прикрыться щитом, после чего вопрос с лучниками будет решен раз и навсегда. Аналогично с лежкой. Знали бы казаки, что нужно искать под землей, придумали бы что-нибудь и нашли. Но они искали то, что видели раньше: меня в маскхалате; жителю бескрайних степей представить, что кто-то по своей воле залез под землю, в тесную яму, и оттуда еще умудрился выстрелить, — это непосильная задача, пока не увидит такое своими глазами. Это был еще один фактор, который позволял мне надеяться на успех. И хотелось этот фактор сохранить на будущее. Кто знает, когда пригодится. Я, конечно, сделаю, что смогу, но одному качественно замаскировать лежку — дело сложное. Тут уже как повезет.

Время неторопливо капало, как вода из испорченного крана, рана на ноге ныла и дергала, я пытался представить, что стал безбрежным океаном, могучим и спокойным, которому по барабану все, что ноет и дергает. Каждый был занят своим делом: рана — ныла, я — пытался. И тут далекий гул, характерный для конницы, прервал это времяпрепровождение и заставил меня, дергаясь вниз, вверх, вправо, влево, разгонять кровь по застоявшимся мышцам и приводить организм в боевую готовность. Поскольку перед отрядом метров за двести — триста должен был следовать передний дозор, внимательно прислушивался, чтобы, пропустив его, вовремя поднять крышку. Отряд следовал, судя по звукам, ходкой рысью, и на все про все у меня оставалось меньше минуты.

Айдар скакал, погруженный в невеселые раздумья, связанные с недавней беседой. Крымчаки пообещали, что вернутся весной, когда появится трава, и приведут с собой не меньше девяти сотен клинков в набег. Сколько еще будет других загонов, они не знают, но они пообещали обыскать здесь все и найти казаков, нанесших им обиду. Айдар не стал им ничего говорить — пусть ищут: этот лес с той стороны, который неверные называют Холодный Яр, проглотит их девять сотен и не заметит. Если они сумеют выехать оттуда живыми, тогда поймут, что нужен не меньше чем тумен бойцов, чтобы обыскать там все, а не девять сотен их пастухов, которых они приведут с собой. За то, что они получили и еще получат, пусть благодарят своего жадного купца. Этот тупой ишак захотел обмануть Айдара — послал казаков еще раз за добычей. Видно, подкупил моих людей, что смотрели за ним, и остался стоять на месте еще семь дней. А со мной бы рассчитался как за одну партию. Эти дети собаки думали, что они у себя в Крыму. Тут мои люди на день стадо овец боятся к берегу подогнать, а они неделю сидели на одном месте!

Но не только это беспокоило Айдара. Было что-то не так в разговоре с казаками. Он долго думал, пока не понял: они не воспринимали его как врага, хотя должны были, — у них в руках Фарид, Айдар знал это. И уже в десятый раз он перебирал в уме: что они могли узнать у Фарида такого, чтобы перестать обращать на него внимание? И в десятый раз у него выходило, что Фарид обещал им найти надежного человека, который его убьет. В том, что эта лиса может такое придумать, Айдар не сомневался. Но то, что казаки Фариду поверили, — его смущало: не были они похожи на доверчивых овечек. Что-то не хотело сходиться в этой головоломке. И поэтому желание покончить с этой неожиданно возникшей проблемой, которая принесла столько неприятностей, стало для Айдара непреодолимым. И он знал, что решит ее. Пусть нет Фарида, но и у него есть хорошие знакомые среди казаков. И новые появятся. А слава про удачливого хлопца по имени Богдан разнесется среди казаков. И рано или поздно найдется тот, кто проведет его воинов тайно к их селениям, чтобы застать врасплох, и тогда мы посмотрим, кто будет смеяться последним.

От этих мыслей злая улыбка мелькнула на лице Айдара, когда его конь поравнялся с этой странной свежей могилой, кем-то насыпанной возле тропы, по которой ездят охраняющие этот берег разъезды. Знакомый щелчок спущенной тетивы о плечи лука заставил руку инстинктивно потянуться к щиту, а голову попытаться наклонить вперед. «Засада!» — успела мелькнуть мысль, а за нею — понимание, что стрела летит в него. Острая боль и темнота заслонили окружающий мир. «Неужели это все? Как просто…»

Мне с трудом удалось вовремя собрать самострел и прицелиться, а Айдар поравнялся с могилой. Попасть в лицо за пятьдесят шагов из пристрелянного самострела — задача не бог весть какая сложная, но и малейшей небрежности не прощает. Задержав дыхание и взяв прицел, нажал спусковую планку и, уже следя за стремительным росчерком стрелы, понял, что попал. Все-таки насколько легче стрелять из самострела, чем из ружья. Ни тебе отдачи, ствол вверх и вправо не тянет, вероятность ошибки при правильном прицеле нулевая. Мои руки разбирали самострел, отрезали лук и затягивали запчасти под землю, а глаза рассматривали поднявшуюся после падения Айдара суету, которая быстро закончилась, и, видно, кто-то из десятников начал отдавать команды. Прикрывая крышку и поправляя траву, я перестал видеть, что творится надо мной, но звуки разъезжающих всадников постоянно доносились до меня.