Юрий Валин - Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего

Выход конвоя к Севастополю был задержан на сутки. Потрясенная Констанца погрузилась в траур. Говорили о десятках русских подлодок, занявших позиции прямо за боновыми заграждениями, о новых секретных минах, неведомым образом установленных в порту. Прибывшая из Берлина и Бухареста немецко-румынская комиссия проводила тщательное расследование. Циркулировали упорные слухи о диверсии. Говорили, что еще до выхода «Теи» теплоход дважды проверили эсэсовцы и агенты сигуранцы. Потом пошли слухи о сверхмалой подводной лодке, проникшей в бухту.

Набережная — гордость Констанцы — выглядела ужасно. Волны выносили на камни огромные пятна мазута, бессчетные доски от снарядных ящиков и обгоревшие, изуродованные трупы. Теперь оптимистические сводки о бесстрашных действиях Королевского флота, о непоколебимой обороне отборных румынских дивизий и непобедимой 17-й армии Вермахта, прочно сковавших у крепости Севастополь громадные силы большевиков, не слишком ободряли.

Из служебной записки начальника отдела «К»

…Результаты инициативы агента «Най» оценить сложно. Изменения вектора просчитываются. На первый взгляд уничтожение одного из крупнейших транспортов противника является несомненной удачей. Но сам порт практически не пострадал, что говорит об определенной картинности в организации диверсии…

…настораживают попытки агента предугадать наши планы. До сих пор переданные им сведенья оценивались как ценные и абсолютно достоверные. Полагаю, о двойной игре речь не идет, но…

Из личного разговора:

…Вот же, мля, орел-штурмбаннфюрер нашелся. Коминтерновец-подпольщик. Этак он нас в буденовке на Унтер-ден-Линден встретит, хлеб-соль и конспекты «Анти-Дюринга» [26] «Анти-Дюринг» — труд Ф. Энгельса, одно из основополагающих произведений диалектического материализма. поднесет. До чего же личность мерзопакостная…

После кинотеатра неторопливо возвращались по Якиманской набережной. Шедевр не впечатлил. Права была начальница — лучше бы просто прогулялись. Москва еще отдыхала, сверкала праздничной иллюминацией и бездумно спешащими автомобилями.

— Я чего-то не понимаю, — жалобно сказала Иришка. — Вы такие профессиональные военнослужащие, а кино едва высидели. Там же все такое громыхающее, танков сотни, самолеты прямо в лицо несутся, генерал-зэк такой весь честный. Ведь страдает человек весь фильм. Там же все так страдали-переживали.

— Несомненно. Я тоже переживаю, — охотно засвидетельствовала Катрин. — Как подумаю, сколько денег на такие съемки угрохали, так такая многотонная жаба шевелиться начинает… Куда там «тигру».

— Вы вот шутите, Екатерина Георгиевна, а танки вам не понравились, — сумрачно заметила Иришка. — Потому что старинные? Или сделаны недостоверно? Можно мне объяснить? Или слишком я тупая и гражданская?

— Нет, ты не гражданская. Ты спецслужебная. Прирожденный чекист-психолог. Все замечаешь. И про танки, и вообще. Взгляд острый, сердце горячее, пятки холодные. Виновата, кажется, наоборот, — начальница усмехалась.

— Совершенно незачем над современной девушкой издеваться, — вступился за подругу Женька. — Нам, Ириш, танки действительно не нравятся. Мы их боимся. Инстинктивно. Вот тот T-IV — это 24 тонны. Едет, громыхает, да еще из пушки и пулеметов норовит пальнуть. Тут с одного такого обделаешься, а на экране десяток в ряд, да еще с хоругвями какими-то нацистскими. Ужас. В кресло вжимаешься, а оно мягкое, ненадежное.

— Ты, Джогнут, врун бессовестный, — надменно сообщила возлюбленная. — Про танки я ради примера сказала. Наврали в фильме, да?

— Есть немножко, — согласилась Катрин. — Это же кино. С прицелом на «Оскара». Там поверят. Спецэффекты — самая актуальная фишка на сегодняшний день. И вообще, клюква полезна для здоровья. Вы ко мне зайдете? Чайку попить, то да се.

— Так мы… покататься вроде хотели, — неуклюже сказал Женька.

— Ну и покатаетесь. Квартира большая, а я тетенька взрослая, бурную юность еще не забывшая, стеснять не буду. К тому же в лимузине Ирины Кирилловны здоровье повредить запросто можно. И ноги-руки в этакой стесненной камасутре вывихните, и машинку развалите.

За стеной мурлыкала музыка, — должно быть, начальница, как обычно, сидела по-турецки на необъятном матраце, стучала по клавиатуре ноутбука, посредством электронной почты общаясь с родными и знакомыми по ту сторону океана.

Военнослужащий срочной службы рядовой Земляков Е. Р. сидел среди развороченных лиловых простыней и сжимал маленькую кисть подруги. Только что совершили совместную жутко рискованную экспедицию в душ, оттого Иришкина ладошка была прохладненькой, словно рыбка из ручья. Точно чекистка. Как там — холодные руки, чистая голова, здоровое сердце? Пятки, наверное, тоже холодненькие.

— Отчего она такая одинокая? — прошептала Иришка.

— Пригласить хочешь? Не пойдет. Тебя бы, вполне возможно, и склонила. А я подчиненный. Не по уставу будет такое извращение.

— Вот ты дебил. Оргий тебе не хватает?

— Пока обхожусь. Слушай, она не очень одинокая. У нее уйма всяких странных родственников, друзей и питомцев. Только распиханы бог знает где.

— Я тебя не расспрашиваю, — прошептала Иришка, как-то чрезвычайно гибко запрокидываясь. — Я тебя никогда не буду спрашивать. Только вы осторожней будьте.

— Конечно, будем. Мы ведь только на штабные учения едем. КШУ [27] КШУ — командно-штабные учения. называются. Вроде как интеллектуальные соревнования с кратким выездом на природу…

— Я не спрашиваю, — шептала Иришка, обвивая руками шею любимого. Звякнули тонкие браслеты. — Только вернись целым… Ой, вот сейчас можно и не так робко.

Иришкины губы, маленькие и жадные, Женька все-таки не мог не жалеть. Целовал нежно, хотя настаивала девочка на ином. Настояла, конечно…

Бежали привычным утренним маршрутом. Парк уже оделся буйной листвой, по реке скользили первые прогулочные теплоходы.

— Скажи-ка мне, товарищ Земляков, как человеку, пока еще не полностью вошедшему в служебный ритм, — Катрин смотрела на закованную в камень гладь реки. — Так сказать, покайся в неофициальном порядке.

Начальница сегодня действительно в серьезный ритм не вошла, бежала ровно, без изматывающих, сбивающих дыхание, ускорений.

— В чем каяться? — поинтересовался Женька, не дождавшись продолжения.

— Много Ирине Кирилловне выболтал?

— О службе — ни слова. Да она и не спрашивает принципиально.

Начальница хмыкнула:

— Значит, интуиция. Да, Земляков, раз она даже не спрашивает — совсем худо дело. Похоже, абзац тебе, Земляков.