Юрий Валин - Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего

— Постой. Ты уже не командуешь. Я командир группы, посему ответственность беру на себя. Как, Жень, рискнем? Пять минут элегантного риска, и Звезду Героя на грудь гарантирую.

— Героя мне не надо. Если действительно нужно рискнуть, я готов, — пробормотал Женька.

— Нужно — не нужно, — Валша засмеялся. — Изживай интеллигентность, парень. Дай только из сортира выйти — я из тебя советского офицера сделаю.

— Стоп! Вы, товарищи командиры, что-то окончательно от реальности оторвались, — вмешалась Катрин.

Женька с удивлением заметил, что наставница побледнела. Должно быть от смрада клозетного.

— Это как? Просто так взять и самим сунуться? — с угрозой процедила Катрин. — Ты же, майор, по-немецки только «Гитлер капут» удовлетворительно разучил. Да и то с калужским акцентом. А Женька нормальный штатный переводчик. Он с документами работает, а не аэродромы на голый понт берет.

— А в чем разница? — удивился майор. — Сели, разгрузились, погрузились. В чем загвоздка? Что у нас, что у фрицев — чисто рутинная процедура.

— Валера, ты сумасшедший, — отрывисто сказал Варварин.

— Я рисковый. А ты вот все считал-высчитывал, а вечером тебя в камере прессовать начнут, — безмятежно заметил Валша. — А я рисковый, потому и везучий. У меня за эти три года сложности только с дамами возникали. В нашем деле — чем проще, тем лучше. Кать, ты точно такая же. Должна понимать. Поддержи.

— Не буду я поддерживать, — зашипела начальница. — Ты на всю голову трахнутый. А я в каком виде с вами полечу? Овчаркой немецкой, авиапрошмандовкой плечевой?

— А ты на земле подождешь. Сейчас стюардессы не в моде.

— Где я подожду?!

— Заткнулись! — зарычал Варварин. — Никто не полетит. Черт с ним, с «Подскоком».

Не было душевных сил у товарищей командиров от операции «Подскок» отказаться. Уж слишком влек безумный и потому легко выполнимый план. Искушало и то, что дерзкая идея сама собой начала в деталях воплощался. Словно сама судьба подталкивала, помогала. Женька начальство понимал, но когда и сам оказался удачно подвернувшейся деталькой плана… Впрочем, по-настоящему ужаснуться времени не дали.

Варварин убыл, — «дуглас» с несколькими чинами СМЕРШа взлетел еще до полудня и взял курс на север. Кое-что успел подполковник изложить, остальное пришлось самим додумывать. Впрочем, техническая группа, уже месяц готовившаяся обеспечивать проведение диверсии, оставалась на аэродроме, — здесь вопросов не возникло. И оба человека, которых Варварин неохотно передал в распоряжение Валши, не подкачали. Радист, старший лейтенант, воевавший раньше в ДБА [30] ДБА — дальнебомбардировочная авиация. и попавший после ранения в контрразведку, был готов идти в дело. В резерве имелся и человек с отличным немецким языком.

На сам самолет Женька старался не смотреть, благо под маскировочной сетью ничего толком и не разглядишь. Подумаешь, кит крылатый, «Железная Анни». [31] «Железная Анни» — прозвище немецкого военно-транспортного самолета Junkers Ju.52/3m. Хотя, конечно, к подобным самолетам у рядового Землякова особого доверия не было. Что бы там немцы про надежность этих летающих сараев ни говорили, мы-то тоже повидали…

Голова трещала: план аэродрома «Херсонесский маяк», жаргон Люфтваффе, грузовые документы…

— Ты только что из Франции. Перебросили на аэродром Мамаи, — говорил Стас. — Первый вылет на Крым. Делай большие глаза. Бормочи — так это русские? Русские близко? О, моя бедная мама! Обстановка напряженная, дураков и паникеров у них вполне хватает.

Лейтенант Станислав Дибровицкий на поляка абсолютно не походил. Рыжий, остролицый, длиннорукий, он успел закончить три курса института. По-немецки говорил изумительно — вестфальский диалект. О родителях да почему с 42-го только до двух звездочек дослужился спрашивать было неразумно. Но в тыл немцев Дибровицкий ходил, и неоднократно.

— Сделаем, — сказал Стас, неловко улыбаясь, — несколько верхних зубов у него были вставные, железные, и парень явно смущался своей хищной зубастости. — Главное — не психовать. Это же не по болотам бегать. Самолет, беседа с тыловиками, полет над морем — мечта, а не задание.

— Болото, оно как-то спокойнее, — пробормотал Женька, роясь в огромной кипе немецких бумажек и пытаясь сориентироваться в бесконечных Rechnungen и Kontoauszüge. [32] Rechnungen, Kontoauszüge ( нем. ) — накладные, ведомости.

— Ничего, ты, главное, очки поправляй и моргай понаивнее. Проскочим, — обнадежил Стас, стараясь не смотреть в сторону сержантши.

Дались им эти окуляры. Хоть чего делай, а в очках все равно будешь гнилой интеллигенцией, достойной лишь брезгливо-снисходительного сострадания.

А товарищ старший сержант терзалась рукодельем. Даже по склоненному светловолосому затылку было видно, что материться Екатерине Георгиевне хочется просто невыносимо. Крепилась наставница. Делом была занята — подгоняла комбинезон. Немец, прежде носивший светлую мешковатую одежку, был роста примерно Женькиного, но в талии гораздо пообстоятельнее. Катрин стремительно ушивала рабочую форму. Получится у нее наверняка надежно, но, как всегда, малость кустарно. Ничего, под шумок сойдет.

— Эй, обер-ефрейтор, напяливай! — начальница с отвращением встряхнула комбинезон.

— Что значит напяливай?! — оскорбился Женька. — А где моя французская нашивка?

Отскочить вроде успел, но штанинами комбеза все равно схлопотал — дотянулась спортсменка.

Потирая плечо, Женька заметил:

— А говорят, вышивание крестиком на благородных дам умиротворяюще действует.

— Только в сочетании с бальзаковским возрастом. На дам помоложе иные занятия успокаивающе влияют. Надевай, говорю, сзади оценю.

Женька принялся натягивать комбинезон, а Катерину позвал командир: Валша вместе со старшим лейтенантом-радистом, призванным на роль второго пилота, возился в самолете. Там же суетились техники. Катрин запрыгнула по короткому трапу в самолет.

Женька присел для пробы — комбинезон движений не стеснял, но на заду порядком пузырился. Ничего, так даже естественнее.

Стас очень сосредоточенно возился с документами.

— Ты не думай, — сказал Женька. — Мы с сержантом просто так. Дурачимся. Я с Катериной не первый раз на задании.

— Я понял, — Дибровицкий на миг поднял глаза. — Мне кажется, я ее где-то видел.

— Запросто, — согласился Женька. — Она девушка запоминающаяся.

— Странно, что до сих пор в сержантском звании.

— Разжаловали, — вполголоса сообщил Женька. — Дерзить начальству просто обожает. Прямо не знаю, что и делать. Ее то к награде, то наоборот. Анархистка.

Стас смущенно промолчал, а анархистка как раз выпорхнула из самолета чем-то нагруженная, и с весьма довольной физиономией.