Максим Шейко - Мир за гранью войны

* * *

15 октября немецкие армии возобновили свое наступление на московском направлении, но еще 11 октября 1-я танковая группа Клейста начала свое наступление из района Белгорода на Воронеж. Ганс довольно улыбался, вспоминая начало этого удара: массированный артобстрел из всех дивизионных и приданных гаубиц, удар целой группы "штук" [55] Штука — Stuka (нем.) — сокращенное название пикирующего бомбардировщика Ju-87. по позициям вражеской артиллерии и, напоследок, залп дивизиона небельверферов из приданного танковой группе полка — красота! После этого спектакля, первому и второму полкам, пошедшим в наступление при поддержке штурмовых орудий, оставалось только прочесать перепаханные позиции русских, и собрать оглушенных и ошарашенных пленных. Ну и добить немногих сохранивших способность и желание сопротивляться. А в образовавшийся прорыв тут же отправилась 11-я танковая дивизия, а за ней и весь XLVI корпус. Всегда бы так.

Но "всегда" не получилось. Как всегда, в общем. Ганс усмехнулся невольному каламбуру и осторожно, чтобы не потревожить ветки кустов, в которых он лежал, пошевелился, приминая палую листву, вздохнул и вновь взялся за бинокль — приятные воспоминания, конечно, греют душу, но рекогносцировку за него производить никто не будет. А вообще-то не так уж все и плохо. Их батальон для проведения операции объединили с мотоциклетным, оставшимся без командира, в одну боевую группу под командой Бестманна. На усиление дали роту ПТО, роту легких зениток и батарею штурмовых орудий — можно и повоевать. Правда, все части изрядно потрепанные и, в отличии от гренадерских полков, практически не получали пополнений с начала компании, если не считать вернувшихся в строй раненных. Зато в группе собрались сплошь аlte кnochen [56] Alte кnochen (нем.) — буквально "старые кости" — ветеран. — ветераны. А у иванов сейчас не войска, а оборванцы какие-то — экипировки почти нет, да и та, что есть — паршивая. Воевать вообще не умеют. Те, что за Днепром остались, покрепче были. И морды у последней партии пленных какие-то странные — кавказцы вроде бы, если разведсводкам верить. Хотя какая собственно разница? Хоть папуасы! Пострашнее видали! Вспомнить хоть марокканцев и сенегальцев из французских колониальных войск. Все равно всех покрошим, кто в плен сдаться не успеет…

Ганс оторвался от бинокля и, прервав нить своих размышлений, повернулся к Русту:

— Ну, что скажешь, Дитер?

— Я только несколько пикетов заметил. Нормальной обороны нет. Одиночные окопы только. Может дальше в балке есть войска, но отсюда мы их вряд ли засечем, а ближе не подойти.

— А ближе и не надо. — Ганс кровожадно ухмыльнулся. — Кроме как по этой балке им отходить больше негде. Только вот выбраться из нее, не пройдя её всю до конца, у них вряд ли получится — слишком крутые склоны. А фланговое прикрытие они не выставили, ну почти… Понимаешь к чему я?

— Хотите снести эти пикеты, расставить наши пулеметы и минометы вдоль этой балки и пропустить иванов через мясорубку?

— Точно! А тех, кто уцелеет, встретим на выходе. Зря нам что ли целых шесть "штугов" [57] Штуга — Stug (нем.), штурмовое орудие. дали?

Инициатива, как известно, наказуема, что и было лишний раз доказано решением Бестманна. Заботливый командир поощрил инициативного подчиненного, назначив Нойнера командиром ударного отряда, предназначенного для встречи вырывающихся из полу-окружения советских частей на выходе из балки с довольно зловещим названием — Сухой лог. В уничтожении жиденького флангового прикрытия штурмовая группа "Нойнер" участия не принимала — без них справились. Отряд Ганса в составе его собственной роты, взвода саперов, двух противотанковых и одного зенитного взводов сразу был отправлен в обход, к единственному выходу из уготовленной противнику ловушки. Неподалеку в рощице с густым подлеском расположились шесть самоходок из третьей батареи дивизиона штурмовых орудий — резерв Бестманна на случай форс-мажора.

Над полями и перелесками центрального черноземья постепенно сгущались сумерки, солдаты не жалея сил окапывались на своих новых позициях. Ганс поежился под порывами холодного, промозглого ветра и с тоской взглянул на затянутое тучами, грязно-серое небо — холодно, черт возьми! Если бы не легкий свитер, присланный из дому и одетый под мундир, и плотная камуфляжная рубашка сверху, то было бы совсем паршиво. Окинув взглядом работающих гренадеров, Ганс в очередной раз порадовался, что в, кажущемся неизмеримо далеком, тридцать восьмом году пошел служить именно в СС — вывернутые на изнанку (осенним рисунком наружу) камуфляжные рубашки и чехлы на касках делали солдат почти полностью незаметными в вечернем сумраке на фоне желто-бурого осеннего ландшафта. Ну и от холода дополнительная защита, не шинель конечно, но у армейцев и такого нет — им сейчас совсем паршиво.

Ганс задумчиво провел рукой по щеке и подбородку, заросшим недельной щетиной. Ничего! Иванам не долго осталось — у них уже сейчас ни солдат, ни оружия почти что и нет. Он взглянул на темнеющую впереди лощину и зловеще усмехнулся: а скоро и вообще ничего не останется…

* * *

Следующий день оказался ничуть не лучше предыдущего — пасмурный, холодный и промозглый, да еще и дождь того и гляди пойдет. Сырой, несущий морскую влагу, южный ветер, дувший вчера весь день, — прекратился. В неподвижном воздухе висели запахи сгоревшего пороха и солярки, горелого железа и тряпок, свежей крови и прелой листвы и самый паршивый из всех запахов — запах смерти. Ганс в, отсыревшей от росы и висящей в воздухе влаги, одежде, не выспавшийся, хмурый и злой потрошил штык-ножом банку мясных консервов из сухпайка. Ночка и утро выдались беспокойными, но сейчас вроде бы всё стихло — самое время перекусить.

Сидящий рядом связист, молча протянул Гансу наушники. В ответ на немой вопрос, мотнул головой в сторону расположения основных сил батальона. Все ясно: комбат разузнал что-то новое и спешит поделиться "радостью". Продолжая грызть галету, Ганс снял каску и натянул на голову наушники.

— Как там у тебя? — голос Бестманна звучит равнодушно, он явно уверен в позитивном ответе.

— Да нормально всё, как отбили последнюю атаку, так больше из этого лога никто и не вылазил.

— Угу. Scheisse! Что за ерунда со связью, ведь расстояние же всего ничего? Хруст такой, что слова еле слышно!

Was geht ab [58] Was geht ab (нем.) — примерно: "что за дела?", не вполне цензурное немецкое выражение. !?

— Это не помехи, это я галету грызть пытаюсь.

— Arschloch [59] Arschloch (нем.) — засранец. . А потерпеть не мог, грызун? Я уже собирался связистам уши надрать за плохое состояние аппаратуры…

— Ну, так надери, лишним не будет, а я со вчерашнего дня не жрал и теперь не дают. Что сказать-то хотел?