Алексей Кулаков - На границе тучи ходят хмуро...

— Ну-ну…

— Александр Яковлевич, через два месяца нас ожидает инспекционный смотр.

— Именно нас, Сергей Юрьевич?

— Нет, все четыре отдела разом.

— Стало быть, плановая. Тогда и беспокоиться не стоит, потому как лучше нашей заставы я и не знаю.

Немного успокоившийся штаб-ротмистр поразмыслил, сравнил соседей и свой отряд и перешел к выдаче ценных указаний по поводу предстоящего ПХД, то есть парко-хозяйственного дня.

«Понятно, чего командир суетится. Не дай бог облажается будет и дальше штаб-ротмистром бегать. А мне-то с чего напрягаться? Все, что надо, устроит отрядный фельдфебель, только и всего. Разве что контролировать периодически?»

Проводив Блинского, поручик задержался на крыльце канцелярии. Осмотревшись и глубоко вдохнув свежий воздух, он довольно прищурился, а затем и улыбнулся.

«Вот и весна пришла!»

В первых числах мая, аккурат в свободный от службы день, Александру пришла внушительная стопка конвертов, четыре письма от неизвестных ему господ, пара писем от стряпчего и толстенный конверт (больше смахивающий на пухлую папку) из «Строительной конторы Бари».

«И что же мне пишет господин технический директор? Ага, официальное уведомление о начале строительных работ. Прекрасно!»

Остальной объем конверта занимали прилежно расчерченные графики и таблицы, подробнейший Генплан и, разумеется, уточненный график платежей.

«Шухов тянуть резину не будет. Посмотрим Генплап. Опа! Про большие склады я как-то и забыл, а вот Владимир нет, за что честь ему и хвала. Нет, не то — надо, чтобы они были подземными. Пускай попробуют своровать из-под земли! А сверху маленький парк разобьем. Потом, как время и силы свободные будут. Раз уж там большая стройка, пускай заодно и два… нет, лучше три коттеджа поставит. А то по гостиницам маяться уже надоело. Заодно послужат началом рабочего поселка при фабрике. Вроде все?»

Написав развернутый ответ и перечислив все дополнения, перешел к другим письмам. Неизвестные господа оказались владельцами мелких заводов, просили оформить им лицензии на полудюжину привилеев (и как только адрес узнали?), а стряпчий прислал очередной подробный отчет о достигнутых успехах и покоренных рубежах.

«Идейный борец за денежные знаки! Ага, значит, скоро приедет. А что значит «не один»?»

От перечитывания письма стряпчего поручика отвлек по явившийся вестовой.

— Вашбродь, нарушителя задержали!

— И?

— Просит его к вашему благородию доставить, говорит, что имеет важные сведения!

— Давай его в канцелярию.

Доставленный под конвоем дюжего ефрейтора нарушитель на обычного хуторянина или ищейку-разведчика несунов походил мало. Чересчур упитанная фигура, хоть и не новая, но крепкая одежда, цепкий взгляд.

— Слушаю!

— Мое имя Юлиуш, ясновельможный пан. И я хотел бы сделать, то есть передать, конечно, некое предложение.

— От кого?

Александра заинтересовал начавшийся разговор, и чем дальше — тем сильнее разрастался этот интерес.

— От достойных и уважаемых людей по обе стороны границы, ясновельможный пан.

— Конкретнее?!

— Увы, я лишь простой посланник.

«Хоть бы врать научился, что ли? Речь правильная, руки ухоженные и без мозолей, держится уверенно. Простой посланник, как же».

— Продолжайте, я вас слушаю.

— Позвольте, я начну издали. На границах двух империй всегда процветала торговля. Что-то дорого тут, что-то там. Обычное дело. И доставка товара покупателю — тоже обычное дело. Бывает, что и целые семьи этим занимаются. Вернее, занимались. Потому что было это до того, как ясновельможный пан стал править службу в Олькуше. Пошли убытки, потери, появились вдовы. Люди, которых я представляю, все обсудили и уполномочили меня предложить вам отступного.

— Отступного за что?

— Скажем так. Чтобы ясновельможный пан не так усердствовал в служебных делах. Лишнее усердие никогда до добра не доводило — вы ведь понимаете, о чем я?

— Вполне!

— Двадцать тысяч? Тридцать?

— Не интересует.

— Ясновельможный пан, прошу вас — не отказывайтесь так сразу! Это ведь подарок, не более того.

— Юлиуш… Я правильно запомнил? Так вот, тридцать тысяч я легко могу получить с вашей небольшой помощью.

— Но!

— Тихо сиди, целее будешь. Так вот, никто вас, контрабандистов, не заставляет водить караваны через границу и стрелять в моих солдат. Своих я не продаю и не предаю, а поэтому вот вам бумага, вот карандаш. Подробно опишите мне всех своих коллег, кого только знаете: посредников, прикормленных чиновников, перекупщиков, проводников, купцов знакомых, простых подручных. Как закончите, пройдитесь по хуторянам, по тропам удобным, тайникам. Мне все интересно.

— Я уже говорил ясновельможному пану и опять повторю — я простой посланник.

— Верю, что вас послали, верю. Писать будете? Как хотите. Ефрейтор!

В канцелярию мгновенно зашел плечистый конвоир и вытянулся по стойке «смирно».

— Здесь, вашбродь!

— В холодную его, на хлеб и воду.

— Вы не посмеете! Это произвол!

— Иди давай, не серди его благородие!

— Ай…

Это уже конвойный «ласково» направил простого, ну прямо совсем простого посланника Юлиуша на выход, в короткий путь к его будущим «апартаментам». Александр полюбовался в окошко на то, как присмиревшего поляка запихивают в погреб-гауптвахту, и задумался.

«Что-то больно рано они зашевелились. Только-только один караван перехватили, можно сказать, отпраздновали начало «охотничьего сезона» — и на тебе, уже лапки кверху задрали. Может, лихие парни закончились или откочевали на другие места? Сколько уже их полегло».

— Вестовой!!!

— Здесь!

— Голуби с донесениями были?

— Никак нет, вашбродь!

— Свободен.

Терпение поручика скоро вознаградилось: на четвертую, дождливую ночь, а вернее, почти утром прибежал запыхавшийся солдат-голубятник и нетерпеливым стуком в дверь почти до смерти перепугал домохозяйку.

— Вашбродь, есть!

Развернуть и прочитать полупрозрачный клочок бумаги удалось только с третьего раза. Неровным почерком, едва заметно было записано всего два числа:

8 и 12.

Немудреный шифр означал: восьмой наблюдатель, мерзнувший сегодня у хутора… Бирюка вроде? Точно. Заметил контрабандистов в количестве двенадцати рыл. Сработала новая тактика, сработала.

— Давай к старшему унтеру Григорию и… отставить. Свободен.

«Чего торопиться? Через два часа рассвет, а это значит, что они или уже ушли, ежели не местные, или будут тихо сидеть до вечера, дожидаясь сумерек. В любом случае товар останется на хуторе».

Александр не спеша позавтракал, переоделся в штурмовой вариант униформы и набил пустые обоймы к «рокоту» для себя и Григория. Морщась от прохладной мороси в воздухе, добрался по грязи до казармы своего взвода и порадовал господина старшего унтера будущими премиальными. Остались сущие мелочи — пойти и заработать их. До места добирались на всех наличных лошадях (и все равно намокли почти по пояс, в весеннем-то лесу) — поручик, унтер и полтора десятка довольно оживленных солдат. Как только вдали, в светло-серой дымке раннего утра, показалась крытая соломой крыша хутора с дымящей трубой по центру, все спешились, стреножили лошадей и стали обстоятельно готовиться к возможному бою.