Роберт Гришин - Средневековая империя израэлитов

Правда, платоновские стражи, в отличие от монахов, могут иметь детей. Но все дети будут после рождения отбираться у своих родителей, и будут приняты серьезные меры, чтобы родители не знали, какие дети являются их родными, а дети не знали, кто их родители. Против "браков", устраиваемых государством, заинтересованные стороны не имеют права возражать. Они должны руководствоваться мыслью о своем долге перед Государством, а не какими-то чувствами.

"Все эти женщины должны быть общими всем этим мужчинам, ни одна не должна жить честно ни с одним". (Там же )

Интересны мысли Платона о том, как надо управлят ь народом. Лучше всего — управлять с помощью лжи! Причем ложь должна быть исключительным правом правительства, точно так же, как право давать лекарство является исключительным правом врача. Должна быть "одна царская ложь". Наиболее важной частью ее является догмат, что Бог создал людей трех сортов: самые лучшие сделаны из золота, чуть похуже — из серебра, а простой народ — из меди и железа.

Сделанные из золота пригодны для того, чтобы быть стражами, сделанные из серебра должны быть воинами, остальные пусть занимаются физическим трудом. Это, конечно, ложь, но Платон считает, что можно воспитать новые поколения таким образом, чтобы они не могли в ней усомниться.

В идеальном государстве социальное неравенство является средством поддержания стабильности, но отнюдь не получения выгоды высшими слоями.

«…Мы основываем это государство, вовсе не имея в виду сделать как-то особенно счастливым один из слоев его населения, но, наоборот, хотим сделать таким все государство в целом». («Государство», кн.4)

По мнению Аристотеля, Платон не прав. И настоящая Спарта совсем не такая, какой ее описывал автор «Государства». Спартанцы проявляли себя и трусами, и лжецами, и их можно было запросто подкупить… Спарта решительно не нравилась Аристотелю.

Но прежде чем говорить о его взглядах, несколько слов о том, был ли на самом деле когда-то такой философ. Самая древняя его биография датируется только ХIV веком. Историки, как и в случае с Платоном, вынуждены утверждать, что его философия была

напрочь забыта человечеством на полторы тысячи лет, чтобы возродиться во всем блеске в средневековье. При этом они сами недоумевают, как это могло произойти.

Приведем мнение знаменитого ученого Бертрана Рассела, изложенное в капитальной «Истории западной философии». Его озадачивает следующее: между работами философа и средневековьем, когда его труды стали известны , лежит пропасть веков. И почему-то «от времен Аристотеля до возвышения итальянских городов в средние века не было ничего такого, к чему приложимы были бы эти эксперименты. Во многом тот опыт, к которому обращался Аристотель, имел большее отношение к современному миру, чем к любому такому, который просуществовал тысячу пятьсот лет после того, как была написана его книга». («История западной философии»)

Говоря проще, труды Аристотеля якобы появились за полторы тысячи лет до того, как в них возникла необходимость. Действительно, необъяснимый парадокс.

Есть и другие поводы для сомнений. Об Аристотеле мы знаем практически все: кто его отец, где и у кого он учился, кого он воспитывал (самого Александра Македонского!), когда и от чего умер — «от давней болезни желудка». И это известно после двухтысячелетнего полного забвения философа! Где подлинники документов, в которых содержатся такие подробные сведения? Кто их хранил столько веков? Для сравнения: наши сведения о Шекспире, жившем четыреста лет назад, противоречивы и отрывочны. А ведь, казалось бы, шекспироведы досконально изучили все документы шекспировской эпохи. Какие независимые документы сохранились со времени «древнего» Аристотеля? Никакие.

Но посмотрим, над чем он размышлял. В отличие от Платона, Аристотель убежден: "Государство создается… для того, чтобы жить счастливо».

Правда, люди не одинаковы, поэтому и понятие о счастье — различное:

«Для прирученных животных лучше, когда ими управляет человек; это относится и к тем людям, которые ниже по природе, для них лучше, когда ими управляют высшие».

Интересен раздел, посвященный тирании. Тиран стремится к богатству, тогда как царь стремится к почестям. У тирана охрана продажная, тогда как у царя охрана состоит из его граждан. Тираны в основном являются демагогами, добивающимися власти, обещая защитить народ от знати. Они должны вести войны, чтобы их подданные были чем-нибудь заняты и всегда нуждались в руководителе ( «Политика»).

«Как ни печально, из всей книги это рассуждение ближе всего подходит к современности», — замечает Б.Рассел. С ним можно согласиться. Действительно, создается впечатление, будто Аристотель жил совсем недавно.

Это впечатление усиливается, когда читаешь рассуждение Аристотеля о том, что иноземное завоевание еще не означает конец государства. Б.Рассел видит в этом признаки того, что в глубокой древности «многие придерживались точки зрения империализма». Несколько неожиданный вывод. Империализм — явление совсем других времен, отнюдь не древних. Да и рассуждать об иноземном завоевании полезно лишь тогда, когда появляются народы, которые можно завоевать. Но если верить Аристотелю, в его времена были лишь города-государства! Могли ли они считаться отдельными народами ? Или иноземцами по отношению друг к другу? Нет, конечно.

Города-государства Артистотеля — это, по нашему мнению, точная копия средневековой Италии, где никто еще не говорил об итальянском народе. Итальянцы осознали себя единым народом лишь во времена Гарибальди. Так когда же жил Аристотель?

Высказался философ и по поводу торговли, ростовщичества и денег :

"… с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь она возникла ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. ‹…› Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе" («Политика» кн.1,23).

Как мы покажем в главе «Деньги для империи», все эти атрибуты экономики появились только тогда, когда в обществе появился избыточный продукт, когда развилась промышленная технология изготовления денег, когда возникли банковская система и курс валют различных государств, когда гигантские пространства связала система коммуникаций, без которой нет торговли. Должны были произойти колоссальные по своим результатам цивилизационные события, прежде чем торговля и деньги стали неотъемлемой частью жизни людей. Этих событий не было в «античности». Они произошли в средневековье.