Анатолий Логинов - Танкисты из будущего

— Подъем!

— Есть контакт подъема!

Эти слова звучали уже много раз и теперь, в отличие от первых пусков произносились усталым, даже, если вслушаться, слегка унылым голосом. Конечно, уже совсем привычная картина — впереди, в отдалении, ярко полыхнуло, заливая окрестности белым светом, и через полсекунды бункер вздрогнул от первой, заставившей вздрогнуть всю конструкцию, волны. Томительно медленно тяжеловесная конструкция, что-то вроде пятиглавого собора, или, учитывая острые очертания оголовков, скорее — мечети, под оглушающий даже за толстенными стенами бункера грохот, оторвалась от стартового стола и начала карабкаться в небо. Многие из присутствующих уже привычно начали готовиться к вспышке неминуемого, как им казалось, взрыва, но тяжеловесный исполин, опираясь на столб огня, все увереннее и увереннее карабкался в небо. Через несколько секунд после удара второй, воздушной волны, под непрерывную вибрацию стен, пола и всего оборудования стоящего внутри бункера, ракета оторвалась от Земли. Под звучащие доклады «Крен, рысканье, вращенье в норме», она, все ускоряясь и ускоряясь, устремилась вверх, за облака, исчезая из поля зрения наблюдателей.

— Красиво, бл… так ее и рзъэтак! — от избытка чувств молодой генерал в форме ВВС не сдержал эмоций, выразив их кудрявым ругательством.

— Угумс, — собеседник, известный всей стране еще с тридцатых годов по фотографиям к газетным репортажам, тоже в генеральской форме, но с тремя звездочками в петлицах вместо двух, был более сдержан. Стоящий же рядом с ними Генеральный Конструктор лишь неодобрительно покосился на молодого генерала и поправил рукой с поврежденным, бросающимся в глаза, пальцем воротничок рубашки.

— Отсечка первой ступени… десять секунд… один, два, три, ноль… Есть отсечка первой ступени!

— Хорошо идет, поздравляю, — генерал- лейтенант авиации был спокоен. Генеральный явно успокоился тоже. — Дождемся сигнала с полигона, — нейтральным тоном заметил он.

— И спрыснем успешный пуск шампанским! — молодой генерал был возбужден. Еще бы, первый пуск в его присутствии и сразу удачный. Есть о чем рассказать отцу, несмотря на его болезнь, живо интересующемуся всем, происходящем в Тюра-Таме.

Народу в метро, как всегда осенью, набилось, словно шпрот в банку. Да и воздух напоминал то самое масло, в котором эти самые шпроты плавают. Алексей втиснулся в вагон, вздохнул и сразу почувствовал, как закружилась голова. Мало того, что не выспался, так, похоже, теперь всю дорогу придется стоять на ногах. Чертыхнувшись про себя, он достал из сумки наладонник и развернул AllReader. Если уж так не везет, то хотя бы почитать. Но и тут его ждала неудача. Несколько книг, закачанных вчера с Самиздата оказались настолько нечитабельны, что он уже было собрался убрать наладонник. Но тут среди названий остальных файлов мелькнуло знакомое название книги о четырех Марти-Сью, то есть невъе… хм… невероятно умных, удачливых и самых простых российских интеллигентах-суперменах. Получивших в свои руки сказочные возможности и использовавших их для того, чтобы самим жрать сладко, спать гладко и заботиться о своей драгоценной совести, сохранении дореволюционных порядков и трехстах сортах колбасы. Еще раз глубоко вздохнув, чтобы добыть легким хотя бы капельку кислорода, он открыл крайнюю часть книги, весьма популярную в начале девяностых и начал читать о славных приключениях двух основных героев, попавших в тела Сталина и его лучшего полководца, сидящего в лагере. Ну, а что в этом неправильного? Ведь в начале девяностых всем было известно, что лучшие полководцы СССР сидели в ГУЛАГе, а на свободе оставалось всякое отребье, лизавшее Сталину не будем уточнять что.

Тут как раз объявили остановку, на которой большинство пассажиров выходило, чтобы пересесть на Кольцевую линию и Алексей, облегченно вздохнув, сел на освободившееся место. Теперь читать не хотелось совершенно и он прикрыл глаза, решив продремать оставшиеся пять перегонов. Закрыл глаза и незаметно для себя заснул…

Где-то, когда-то. Пахнет деревом и свежим воздухом.

Какое-то неприятное ощущение в левой руке заставило меня открыть глаза и сразу же снова закрыть их. Закрыть инстинктивно, ведь то, что я увидел, совсем не походило на вагон метро. «Больница? Не очень похоже, но что еще это может быть?»- мелькнула в голове мысль. Хотелось громко закричать, вскочить, кого-нибудь позвать, но наработанные за двадцатипятилетний срок службы в армии инстинкты и опыт подсказывали, что прежде чем психовать, надо оценить обстановку. Да и вообще, какая может быть паника, если он спит в своей постели, у себя, на даче, в своей комнате…

«На какой, вашу мать, даче?! У меня ее отродясь не было! Это что, последствия аварии? Неужели вагон взорвали, или поезда в метро столкнулись? Точно, с самолетом, заходящим на посадку и столкнулись…» — шутка, конечно, не самая удачная, но в таких обстоятельствах. На безрыбье, как говорится, и сам раком станешь…

«Так, а все же непонятно, что случилось-то? Где я? Какая дача? Что с рукой? Ситуация как в анекдоте: „Что со мной? Что это за город? В каком веке я живу, доктор?“ — А доктор внимательно посмотрел и отвечает: „А вы сами-то кто?“…Ну и кто он — я? И вообще, это реальность или сон? Вашу мать, может просто пожар какой и я лежу, надышавшись угарного газа, и брежу? Как в той, прочитанной еще в восьмом классе книге. „Дом в тысячу этажей“, точно. Лежу это я и сню себя Наполеоном… Или…»

Тут из глубины сознания всплывают имя, фамилия и отчество. «Да уж, попал, так попал. Хорошо, что это только сон или бред. Ну не может в жизни такого быть» — раздумываю я, замерев и стараясь даже пореже дышать в смутной надежде, что сейчас этот дурацкий сон закончится, и я опять окажусь на скамейке вагона метро или, в самом неблагоприятном случае, на койке в больнице. Ничего не меняется и я уже почти решаюсь позвать хотя бы кого-нибудь, но тут, перебив дальнейшие размышления, раздается легкий, деликатный стук в дверь.

— Да, — черт, а какой неприятный голос. И курить хочется. «Какой, вашу тещу, курить! Я же уже десять лет, как бросил!» Тем временем дверь еще деликатней, хотя кажется больше и так некуда, открывается и в проеме возникает голова.