Олег Зоин - Кремляндия

— Занимаем 800 метров и выясняем возможность повторного захода на посадку! — прокричал командир, скорее для самого себя и второго пилота, чем для начальства.

— Майкетия, Майкетия! Эль Либертадор, мать вашу! Тэл ми самсинг! Амигос сраные! Куда вы подевались?..

Амигосы несли несусветную чушь на спанглише и обстановку не проясняли.

Прошло минут пятнадцать полёта и пора бы разворачиваться на второй круг для повторения попытки сесть в Майкетии.

Внезапно по обшивке хлестанули ветви, и машина, как игла вошла в заросли тропического леса.

— Это — всё!.. — пронеслось в головах пассажиров, и правое крыло, черкнув по склону холма, прекратило ночной полёт ТУ-160.

Самолёт рухнул в зарослях, загрохотал взрыв, и пассажиров едва удержали ремни безопасности, но самолёт тотчас вспыхнул одновременно в сотне точек и заполыхал доменной печью.

Командир и второй пилот погибли мгновенно при столкновении с землёй, потому что кабину, воткнувшуюся в грунт, сплющило, как пивную банку. Александр Васильевич тоже погиб в одночасье от разрыва сердца.

ДАМ, ощупью расстегнув замок ремня безопасности и ощупывая рукой окровавленное, разбитое о какой-то кронштейн лицо, не пошёл, а практически пополз в сторону разрушенной кабины, где угадывалось отверстие на волю.

А на пустынном в эти часы шоссе № 1, торопясь из Каракаса в Окумаре-дель-Туй, рассекала новеньким “Chevrolet Avalanche 2500” прохладный ночной воздух сеньора Вероника Вербицкая де Мартинес. Прохлада в + 28 С приятно освежала салон, боковые стёкла были молодецки опущены. Масса насекомых вилась над шоссе и, естественно, при скорости 100 кэмэ судьба многих из них оказывалась печальной.

Вероника, миловидная сорокалетняя женщина, спешила домой, потому что успешно решила в столице вопрос отлёта её старшей дочери Милены в Испанию на учёбу в университете Барселоны, ну там виза, авиабилеты, гостиница на первые дни в Испании и тому подобное.

Вероника одолела уже половину пути и предвкушала душ, стакан мангового сока, и чистую постель в награду за ночной вояж. Шоссе № 1 в глухую ночь пустынно и неприветливо. Слева простирались невидимые в темноте поля, вкраплённые в заросли наступающей сельвы. Справа за полукилометровой полосой кустарников и пустошей начинались отроги заросших непроходимым лесом возвышенностей. То там, то тут вдоль шоссе росли величественные сейбы, иначе известные как хлопковое дерево. Попадались и восхитительные цедрелы с шикарными перистыми листьями. Конечно, в полной темноте красавцы тропического леса были не видны, но Вероника угадывала их по смутным очертаниям. Именно оттуда, со стороны предгорья, внезапно послышался тревожный гул, и глазами невиданного чудища блеснули посадочные огни заплутавшего блэкджека.

— Ой, мамочка! — Только и успела не вскрикнуть, а прошептать губами Вероника, как в нескольких сотнях метров от дороги грохнулся, врезаясь в землю и срубая кусты и деревья, забытый богом и ГЛОНАССом бомбардировщик. И сразу взметнулось из нескольких мест пламя, а в свете пожара страшными артефактами казались и грозди гигантских колес, отброшенные в стороны от корпуса, и фантастически искорёженные куски фюзеляжа, крыльев и хвостовых стабилизаторов.

Вероника остановила свой мощную камьонету, как у них тут называют джипы и пикапы, и вышла на обочину шоссе, подсвечивая себе дорогу фонариком, всегда лежащим в машине на всякий случай. И вот этот случай.

Пламя шустро охватило гору металлолома, но ожидать, что кто-то выберется из пылающего ада, не было никакой надежды, потому что машина уткнулась носом в камни предгорья, и от кабины практически ничего конкретного не осталось. Вероника, наконец, очнулась и начала снимать пожар на свой сотовичок.

Каково же было её удивление, когда из остатков кабины возникла фигура человека, охваченного огнём. Человек сумел спрыгнуть на землю, похоже не подвернув даже ноги, какое-то время покатался в высокой траве, сбив пламя на плечах и спине, а потом кое-как встал на ноги и довольно быстро пошёл прочь от пожара в сторону дороги, спотыкаясь и закрывая лицо руками. Не пройдя и половину пути, он упал, по-видимому, запнувшись в темноте за корни или поскользнувшись на камне.

Вероника неосознанно поддалась тому безотчётному порыву к пожару, который всегда просыпается в людях в экстремальных ситуациях. Пожар необъяснимо притягивает людей и безрассудно зовёт их на помощь погибающим в огне. Такая уж у нас генетическая программа — бежать на огонь и помогать попавшим в беду.

В этот миг прогремел взрыв, и над остатками самолёта победно вскинулось пламя.

— О, боже! — Прошептала Вероника, продираясь сквозь царапучие кусты к месту, где упал выбравшийся из полыхающего бомбардировщика человек, и освещая себе дорогу фонариком.

— Я иду, отзовитесь, где вы? — Кричала она, пытаясь перекричать гудящее пламя.

Наконец, за очередной купой молодых цедреловых деревьев Вероника нашла лежащего на спине пришельца. Осветив фонариком странного человека, Вероника попыталась оценить его состояние. Лицо его представляло кровавое месиво обожжённых и искромсанных мышц вокруг прикрытых глазниц, хотя шлем выглядел целым. Ноги и руки бесцельно сучили по земле, как бы пытаясь зацепиться за опоры. Высотный комбинезон алюминиевого цвета оказался распорот по правому боку от подмышки до бедра.

— Who’s that? (Ты кто?) — Тихо спросила, присев у раненого, Вероника. Не получив ответа, продолжила по-испански. — No creo, que tu comprendes espanol, chamo… (Не думаю, что ты волокёшь по-испански, парень…)

— Больно!.. Как больно! Помогите же кто-нибудь!..

Вероника всплеснула руками: — Мадре миа! Русский! Или косит под москаля…

Ощупав деликатно тело и конечности, установила, что переломов, повидимому, нет… Разве что рёбра справа… Да и правое бедро кровоточит… Ну, а лицо — как после предпраздничной очереди за водкой в 1987-м…

Женщина по-матерински умело подхватила небесного гостя под руки и поставила на ноги, тяжело дыша.

— Теперь давай, миленький, вставай на ножки, я поведу тебя, держись!..

То, как небесный гость довольно уверенно встал на ноги, давало надежду, что критических переломов он не получил.

Когда незнакомец кое-как утвердился на ногах, хватаясь руками то за воздух, то за Веронику, она переместилась таким образом, что повела его, полуобняв и придерживая за талию, как водят наши бабы своих пьяных в стельку мужиков — крепко, надёжно и неуклонно в сторону дома…

Подойдя к машине, Вероника, изловчившись, сняла авто с сигнализации и как-то открыла заднюю дверь.

— Осторожно, не спешим… Вот так! Хорошо… Давайте полулёжа. Лучше на спине…

Кое-как сняв с головы раненого шлем, Вероника бросила ненужную вещь в изголовье заднего сиденья. Достала с полки за сиденьем подушку-думку и подложила её незнакомцу под голову. Затем вышла, принесла из багажника солидную автоаптечку и принялась обрабатывать раны на лице стонавшего незнакомца. Света в салоне было достаточно для медицинских манипуляций. Она обработала раны, убрала салфетками потёки крови и какие-то соринки, невесть откуда прицепившиеся к порезам и ссадинам. Забинтовала лицо, превратив голову в принадлежность манекена для изучения последствий автомобильных аварий.