Владимир Лошаченко - Русский хан

– Ладно, разберемся на месте.

Пришедший Семен, поставив вино в холодильник, сказал:

– Давай гитару с собой возьмем, девочек повеселим.

– Точно, ешкин кот – вот же она, родная, на ковре висит. Совсем про нее забыл.

– Что-то домой захотелось, в Казань.

– Ага, там тебя Елена Прекрасная заждалась поди.

– Да уж, – машинально потер щеку Семен, на которой частенько оставались следы семейных баталий.

Я глянул на часы – время.

– Подгоню машину, загрузимся и вперед, за девушками.

По дороге в центр сообщил Семену:

– Завтра встреча с поставщиком, «маслят» подкинет. У нас осталось всего по пять магазинов, а стрелять придется много.

– Не дай бог, – Скуратов суеверно сплюнул трижды через левое плечо.

– Сам не хочу.

Задумался. Не может быть, чтобы здесь наша миссия состояла в том, чтобы помочь в помощи родителям преодолеть будущий кризис.

«Может, основная задача – наш с Наташей будущий ребенок», – размышлял я про себя. Но в пекло войны зачем нас совать? Вряд ли мы вдвоем кардинально изменим ход военных действий. Гадание на кофейной гуще, пустая трата времени.

– Ты чего меня за рукав дергаешь?

– Командир, ты, когда в себя уходишь, не убегай далеко. Мы приехали.

К остановке подъехали за пять минут до назначенного времени. А вот и наши ласточки – сели, защебетали. «Волга», чуть слышно урча мотором, вынесла нас за пределы города, по правую сторону мелькала природа, по левую – промышленные предприятия, но вскоре они закончились. Показался пост ГАИ. Километров через десять в открытые окна машины стал врываться нормальный воздух, не отравленный выхлопными газами и вредными выбросами. Наконец въехали во двор коттеджа.

– Народ, предлагаю вначале на речку, а потом за стол.

– Мальчики, мы купальники забыли.

– Ничего страшного, мы не будем подглядывать, тем более все уже видели.

Притворно-негодующий писк, и коллектив скатился по лесенке на пляж. Вода за день хорошо прогрелась: течение в протоке гораздо медленней, чем в основном русле. Конечно, сравнивать нынешний Иртыш с тем, что в тринадцатом веке, просто некорректно – день и ночь. До чего, паскуды, речку довели! Партийные функционеры, осиновый кол им в глотку, издевались над природой как хотели. Придет время, и она ответит тем же.

Девушки, искупавшись за кустиками, присоединились к нам позагорать. Пристали ко мне, вот дай им рассмотреть татуировку.

– Ну смотрите, за показ денег не берут. Наташка вдруг заявила:

– У тебя тигр на груди живой. Мы все рты пооткрывали.

– Наташенька, иди сюда, в тенек, солнышко тебе, наверно, голову напекло?

– Вот только не надо из меня дурочку делать, – рассердилась девушка. – В прошлый раз у него другое выражение морды было, я точно помню.

Глазастая девчонка, мы с Семеном переглянулись. Она права на все сто, я сей фокус давно заметил. В свое время потребовал объяснений у Карчи, но стервец, по обыкновению, прикинулся дураком, и вразумительного ответа я не дождался.

– Да, ты права, Наташенька, у него, кстати, иногда глаза красным огнем полыхают, – я говорил чистую правду.

Девушка посчитала мое высказывание за неудачный прикол и негодующе фыркнула.

Голод сорвал нас с пляжа, понеслись домой. У ворот лежал смешной песик, черно-белого окраса: небольшого росточка дворняга с умными глазами.

– Заходи в гости.

– Ты его знаешь, Наташа?

– Конечно, соседская собачка, зовут Жучок.

– И у нас в деревне собака жила с такой кличкой, славный был песик, жаль, погиб после нашего отъезда. Хватит о грустном. Девушки, на кухню – готовьте ужин, продукты в холодильник.

– А что будут делать мужчины? – с невинным видом поинтересовалась Эля.

– У мужчин другая тяжелая работа, они займутся рассуждениями о бренности бытия и будут думать, как облегчить жизнь вам, дорогим женщинам.

Эля расхохоталась и убежала.

– Ну, командир, ты даешь, тебе политруком в армии служить.

– Думай, что говоришь, пойдем лучше по «соточке» примем. Гитару взял из машины?

– Нет.

– Тогда я в гараж, а ты на кухню, за коньяком.

Когда за нами пришли девушки, то они застали интересное зрелище. Мы с Семеном пели под гитару, а Жучок, забравшись на стул и закрыв глаза, самозабвенно нам подвывал. Девчонки ухахатались – потом весь вечер подкалывали нас по поводу хорового пения.

Ужинали при свечах, девушки пили вино, мы налегали на коньяк, но в меру. Снова попели под гитару, неожиданно сложился прекрасный дуэт – Семен с Элей. У нее оказался красивый и сильный голос. Посидев пару часиков, разошлись по комнатам.

Наташа, лежа в постели, спросила:

– А мне нельзя с тобой?

– Миленькая моя, там, где мы окажемся, наверняка идут боевые действия. Рисковать тобой и будущим ребенком не собираюсь. У меня в тринадцатом веке, кроме семьи, государство на шее и куча нерешенных проблем. Я не могу в одночасье бросить все на произвол судьбы. Но Родина моя здесь, и когда-нибудь я вернусь сюда окончательно.

– Странные вещи ты говоришь, Володя.

– Сейчас и не то услышишь. В силу некоторых обстоятельств у меня появились паранормальные способности. Они передаются по наследству. Не удивляйся, если наш ребенок в годовалом возрасте начнет читать и писать, а в школу его придется отдать в четыре года. Твоя задача дать ему хорошее образование – кто знает, может ему придется изменить судьбу России.

– Ты меня пугаешь, Володечка.

– Ничего не бойся. Разве я похож на монстра? Наоборот, я к людям всегда с добром. – «К хорошим людям», – уточнил я про себя. – Давай тебя посмотрим, – и откинул одеяло.

Глянул особым зрение: биополе чистое, равномерно полыхает золотом.

– Теперь посмотрим на весь организм. Вроде все в норме. А тут что? Наташа, у тебя аппендицит удаляли?

– Да, два года назад, такой уродливый шрам остался – перед тобой неудобно.

– Ерунда, сейчас от него избавимся.

Напрягся, ладони засветились золотисто-оранжевым цветом. Девушка от неожиданности охнула.

После пяти минут бесконтактной терапии от шрама осталась чуть заметная белая ниточка. Вижу: внутренний шов тоже рассосался, к утру вообще никаких следов не останется.

– Все, можешь оценить мою работу.

Девушка включила свет и подошла к зеркалу.

Повертелась, пытаясь найти шрам – бесполезно.

– Так не бывает, ты колдун и волшебник, – заявила Наташа.

– Ага, ты еще стариком Хоттабычем обзови. Иди ко мне.

Она прыгнула ко мне в постель, и я поймал ее в полете, сжал в объятиях.

Ночь опять выдалась бурная, никогда не думал, что блондинки столь темпераментны. Заснули под утро, я отрубился мгновенно. И снова идиотский сон – война, будь она неладна. Утром проснулся в паршивом настроении.

Градус подняла Наташа: пришлось уделить ей внимание два раза – на большее не оставалось времени.