Алексей Шеховцов - Черный властелин

Но вернусь к моему полку. Нужны арбалеты. А ещё нужна защита повыше качеством и артиллерия. Для защиты… стали пока нет вообще. Бегемотов тоже на всех не хватит. Уныло. Артиллерия… Осадные бомбарды я пока не осилю. А вот мелочь для противопехотной стрельбы… это возможно, думаю. И можно сразу делать с умом. Унитарные заряды… хотя нет, бумаги пока у меня нет. Инициация капсюлями вместо дырки в орудии… Стрельба картечью или коническими пулями с экспансивным хвостом. Хотя с пулями надо тестировать: бронза — не сталь.

Чёрт, сколько всего упирается в сталь. Придётся ехать в Индию или Китай. Причём скоро. В Сирию за сталью не полезешь. На Русь за булатом просто не дойти. Суэцкого канала нет вообще. На Босфоре Византия должна сидеть, но всё равно — мутная местность. Плюс Монголы до сих пор орудуют. Ужас — сто лет до Куликовской битвы. Нетушки. Только морем. Хотя монголы сейчас и в Китае орудуют. Но это всё потом, а сейчас «военный совет».

— Заходи, великий колдун Мбонга! — Негус смачно рассмеялся.

— Уже доложили? Молодцы, надо этих шустряков в разведку определить. — Один из находившихся в шатре «придворных» слегка поморщился. Ага, возьму эту какашку на заметку.

— Как твои успехи на поприще чернокнижия, сын? — Ироничный ты наш. Мой полк чуть не поимели в извращённой форме, а они веселятся.

— Суеверия врага — наша сила. Особенно, когда это не просто суеверия. Я, конечно, не чернокнижник, но, с Божьей помощью, кое-что умею. — Две неяркие вспышки по моим бокам, и клубы дыма с шипением вырываются и закрывают меня. Чуть гремучей ртути для детонации, селитра, сахар. Просто и эффектно. Жалко, красителей для дыма пока не подобрал. Суеверия, оказывается, есть не только у врага. Сквозь шипение бомбочек был явно слышен «исход смелости».

— Оставьте нас. — Властный голос Негуса Нагаст перекрыл прочие звуки. — И призовите ко мне ычеге и акабэ-сэата.

Когда шатёр опустел, царь повернулся ко мне.

— Ты что творишь, щенок? — Я отошёл от медленно рассеивавшегося облака дыма и ответил.

— Вселяю страх и ужас в твоих засранцев.

— Что? Эти люди — твоя будущая опора.

— Эти люди, как только ты отправишься на тот свет, будут искать способы сделать из меня марионетку, или воткнуть мне в спину кинжал. Моя опора — церковь и армия. Причём далеко не вся армия, а та её часть которая знает и верит в меня. А эти… в лучшем случае бесполезны, а скорее всего будут просто мешать. Или я не прав?

— Ты… — В Негусе боролись праведный родительский гнев и рациональность. — Ты, сначала, доживи. Думаешь наследников не травят? Да и потом, как ты собираешься править с репутацией колдуна?

— Долго и успешно. И не колдуна, а святого. Всё дело в том, как подать. А мои новинки уже начинают привлекать внимание. Так пусть лучше враги думают, что у меня есть что-то сверхъестественное, чем понимают, что всё можно скопировать.

— Да, святой, с запахом серы. Колдун ты бесстыжий. И чем ты Йесус-Моа убедил?

— Правдой, отец, правдой. И вообще, один мудрец сказал — достаточно развитая технология неотличима от волшебства.

— Потому, что колдовством она и является.

— Ну хорошо, пусть колдовство. А тебе не всё равно, если идёт на благо страны и править помогает?

— Помогает. Как-же. Только если вызывает страх. А коли перегнёшь палку до ненависти, то нож тебе в спину, а не трон. Неуч! И причём здесь враги? Ты представление устроил для моего двора, а не султанского.

— Причём здесь враги? А при том, что у тебя в самой верхушке сидит мусульманский шпион-предатель! Два раза уже спаслись только потому. что удивили врага больше, чем враг удивил нас! — Негус чуть сдулся, поумерив гнев. — А что будет в третий раз? Да и остальные не лучше. Когда начнётся грызня за наследство, сколькие из них призовут в помощь исламских соседей? Ты же мне сам рассказывал, какое говно тебе пришлось набрать в двор, чтобы объединить страну.

— Это говно, Ягба, даёт мне возможность контролировать всех остальных Негусов. Я не даю им ни объединиться против меня, ни разодрать страну на части. А чем ты собрался контролировать страну? Дымовыми игрушками?

— Силой и страхом. Моей силой и их страхом. Какой из старых пеших полков смог бы отразить конную атаку на обоз? А мой, на девять десятых, состоящий из зелени, смог. Мои «игрушки» обрушат стены Таджуры. Через несколько лет, ни одна армия, наша или соседей, не сможет сражаться против моих бойцов. Главное — получить эти несколько лет. Знание — сила. А суеверие и непонимание — страх.

— Ты, сынок, много рассказывал своим людишкам про теорию и практику. Теоретия у тебя правильная. Но вот в практике тебе ещё срать и срать… — Негус пристально посмотрел на меня своими «добрыми» глазами и рявкнул. — Так что слушай отца и не перечь, щенок. — Он перевёл дух и продолжил. — Умерь гордыню. Хочешь получить свои годы — не создавай лишних проблем. Ты будешь царём всей Эфиопии, а не одного сраного Хайка. И думать должен масштабами. Пусть твой полк сильнее двух старых, но если ты озлобишь народ, то против каждого твоего полка выйдет десять вражеских.

Мордой в говно… Впрочем заслуженно.

От необходимости дальше «бодаться» с Негусом меня избавило появление церковных иерархов. Что, впрочем, обрекло меня на очередную лекцию по теме «наш принц — феерический долбомяс». Пришлось прилюдно покаяться и заявить, что я всё осознал. Правда, судя по тяжёлому взгляду духовного наставника (Йесус-Моа), мне придётся ещё с ним объясняться. В общем, за выходку с бомбочками меня поимели отменно, в три голоса. Мракобесы чернозадые. Пусть за дело и правильно, но всё равно… неприятно. Почти тридцатник, как-никак.

С целью смены фокуса разговора я попытался было развить тему борьбы с мусульманским шпионажем, но был завуалированно послан в пешеходную эротическую прогулку. Видимо, с контрразведкой серьёзные проблемы, и поделать ни Негус, ни ычеге пока ничего не могут… Остаток совета прошёл скомкано. Полаявшись с Негусом, желания конструктивно участвовать в разговоре я больше не испытывал.

Дошли. Через песок, жару, постоянный недосып (после нападения конников пришлось значительно усилить охранение колонны). И сейчас передо мной был абсолютно феерический пейзаж. Солнце, встав за спиной, высвечивало вставшую впереди колонну. Весь перешеек между заливом Губет и озером Ассаль сейчас заполнен вставшей на привал армией. Ещё ночь отдыха, и мы пойдём вешать звездюлей Джибутийскому султану. Справа были обрывы, ведущие к пляжу. О коричневый берег лениво бился прибой, постукивая вполсилы по гальке и песку. Налево от меня земля уходила вниз ещё глубже, открывая вид на кратерное озеро. Это было нечто. Скалистые холмы с видимым уклоном стремились к лазурно-голубой воде. Жемчужина озера казалась совершенно неуместной на фоне коричневого и безжизненного пейзажа, что более приличествовал Марсу, а не нашей Земле. А на дальнем берегу Ассаля белели и переливались бриллиантовым сверканием соляные пляжи. Сиваш отдыхает. Впрочем, издалека полоса соли казалась тропическим песчаным пляжем, сошедшим с киноэкрана, и ещё больше усиливала контраст ярчайшего озера с тусклыми, помертвевшими окрестностями. Впрочем, контраст был только визуальный, в озере с его солёностью не могло выжить ничего сложнее микроба. Ну а под самым горизонтом высились угрюмые горы, как будто охраняя драгоценность Ассаля от остального мира.