Юрий Валин - Самый младший лейтенант. Корректировщик истории

– Мезина, – капитан шагнул ближе. – В армии приказы надлежит выполнять. Слыхала о таком понятии, как приказ?

– Товарищ капитан, мы приказ выполним, – промямлил Женька. – Только если все рассыплется…

– Ты еще поговори, – изумилась Катерина. – Иди возле рации сиди, стратег.

– Мне что там, космический треск дословно переводить? Товарищи командиры, мне с вами нужно.

– На кой хрен ты там нужен? Ты автомат как миксер держишь.

– Я с тылу прикрою, – пробормотал Женька. – Я все понимаю…

– Раз понимаешь, шагом марш к рации.

– Нельзя мне к рации, – в панике прошептал Женька. – Мне страшно. Что я без вас делать буду? Я же ни вернуться, ни здесь остаться не могу…

– Отставить детский сад изображать! – вполголоса приказал капитан Варварин. – Катерина, сажай его на рацию.

Катрин молчала.

– Вот вашу мать! Выполняй, говорю!

– Сергей, пусть парень с нами идет, – прошептала начальница. – Он же на веревочке, как спаниель. А тут обстановка не понятно как обернется.

– Гражданское у вас нутро, – жестко сказал капитан. – Нашли время сопли жевать.

– Ну, гражданское нутро, – огрызнулась девушка. – Так таскайте сюда спецназ. Там любят дисциплинированно под козырек брать. А мы просто потеряться боимся. Чего непонятного?

– Отвечаешь за парня, – процедил Варварин. – К машине, бегом!

На улице грохотало. Где-то близко рвались мины, горел дом, трещали ветви деревьев. Женька, придерживая на голове каску, бежал за командиршей. Вещмешок со спецоборудованием приказали оставить в штабном подвале. Видно, ситуация складывалась вовсе хреново. Зато бегать стало легче.

Грузовик был цел, только с крыши сарая накидало на кабину досок. Катрин сунулась в кабину, принялась заводить. Следом уже бежал капитан Варварин, за ним человек шесть бойцов, последним рысил отдышливый инженер-капитан с карабином в руках.

Варварин за ремень выдернул из кабины девушку:

– В кузов, институтка!

Катерина злобно засопела, но мигом оказалась в кузове, помогла влезть неуклюжему технику. Полуторка рванула с места, капитан плюхнулся на четвереньки. Ему помогли сесть.

– Благодарю, – круглолицый, щекастый капитан оглядел бойцов. – Ничего, братцы, не в первый раз. А это, я вижу, мины? Трофеи? Пошлые «ТМ-42» [32]?

– Они самые, – Катерина придержала прыгающий ящик сапогом. – Знакомы, да, товарищ капитан?

– Странно было бы не познакомиться, – капитан попытался разглядеть в темноте лицо собеседницы. – Это о вас, милочка, сказки в штабе рассказывают?

– А что, у вас еще белоснежки в штате имеются? – удивилась наглая Мезина.

Кто-то из бойцов нервно хихикнул. Капитан улыбнулся и спросил:

– А что, товарищ сестрица-Гримм, взрывателями ваши мины укомплектованы?

Женька подсвечивал фонариком, капитан с Катькой вскрывали ящик. Машина тормознула, боец из хозвзвода галантно поддержал качнувшуюся девушку. Мезина пихнулась локтем:

– Нежности для фрицев оставь. Нашел повод…

Полуторка снова затормозила – впереди был мост, стучали двигатели. Женька разглядел, мотоцикл, знакомый силуэт «Т-60» и сидящих на броне разведчиков. Ага, от «глушилки» тоже всю охрану отозвали. Мост удержать сейчас важнее.

Командиры совещались у баррикады из мешков с песком. Растерянный командир отделения из охраны моста махал руками, показывая на противоположный высокий берег. У спуска пылало трехэтажное здание, но, в общем-то, было тихо. Издали с северной окраины доносилась трескотня перестрелки, редкие орудийные выстрелы, но их почти заглушал грохот боя у кладбища – там было жарко.

Капитан Варварин побежал к машине, на миг задержался на подножке:

– Пушку цепляем, и на ту сторону. Тут сметут двумя снарядами…

Полуторка начала сдавать задним ходом, Катрин метнулась к борту, спрыгнула:

– Эй, что ж мы голяком?

Кто-то бегал в темноте, звякало железо. Хрипло ругались. Знакомый связист, что сидел в штабе у трофейной рации, теперь скорчился на корточках рядом с Женькой, беззвучно шевелил губами, жевал одно и то же матерное словосочетание. Странно страх у людей проявляется.

– Ты брось, – неуклюже посоветовал Женька. – Потом ругнуться успеешь. Оружие проверь, что ли…

Боец пощупал винтовку и с тоской пробормотал:

– Что ее проверять? У меня с утра чувство нехорошее.

– Может, оттого, что личное оружие не проверил, и предчувствие дурное, – пробормотал капитан, склонившись над минами. – Ну-ка, подсветите…

Ему принялись светить, кто-то осторожно придерживал увесистый блин мины. Женька с облегчением заметил вынырнувшую из темноты наставницу.

– Эй, на бригантине, не зевайте…

Женька со связистом не без труда втащили на борт тяжеленный вещмешок.

– Евгений, за мной!

Женька, придерживая автомат, кувырнулся за борт. Начальница метнулась к траншее:

– Подавай! Да осторожней, сержант! Не дрова суешь…

Кто-то снизу подал ящик. Женька с командиршей ухватили с двух сторон.

– Стекло, не кантовать, – предупредила запыхавшаяся Катерина.

В ящике мелодично позвякивало, торчали горлышки… Коктейли…

– Принимай!

В полуторку лезли двое бойцов с длинной штангой противотанкового ружья.

– Подвинься, славяне!

С заднего борта начали забрасывать ящики со снарядами.

– Куда на «горючку»? – завопила Мезина.

Женька со связистом принялись ворочать-складывать ящики, на борту повис щуплый артиллерист:

– Чего набились? Под орудие машина дадена.

– Уместишься, Геракл фигов, – рявкнула Катерина. – Долго возиться будете?

– Виноват, товарищ девушка! – Мелкий артиллерист исчез, но тут же не глядя взвалил на борт ручной пулемет, мешок с дисками. – Прими, ну!

– Живее, живее! – подгонял из темноты капитан Варварин.

«Т-60» уже устремился через мост. Впереди стрекотали два мотоцикла. Полуторка дернулась, людей в ней уже было полно, Женьку придавил дюжий боец:

– Извиняюсь, товарищ младший лейтенант, тесновато.

– Хрен с ним, только с ноги слезь, – попросил Женька.

Катерина дернула артиллериста за рукав:

– Сюда садись. Что, вас в противотанкисты специально таких разнокалиберных берут?

– Так для полной гармонии, – отозвался щуплый, оказавшийся наводчиком, исполняющим обязанности командира орудия. – У нас ведь в санбате тоже так – одна вроде вас – красивая, а на десятерых девчонок без пол-литры и взглянуть боязно.

– Да я тебя сама без поллитры не разгляжу, – не замедлила с ответом Катерина.

Смеялись. Катили к немецким танкам и хохотали над простенькими шутками. Женька неожиданно успокоился. Война – это жизнь и работа. Смерть потом будет. А может, и не будет. Люди в нее верить не хотят. Чего в свою смерть верить, когда ночь, пусть холодная, но весенняя, и люди кругом свои? Пусть гарью несет, пусть тьма кромешная. Люди жить будут, работать, воевать до последнего.