Юрий Валин - Самый младший лейтенант. Корректировщик истории

Завернули во двор дома. Никто ничего у Женьки спрашивать не собирался, – видимо, отлично знали, где прописан.

«Девятка» остановилась:

– Так, Земляков, – у вас двадцать минут. Попрощайтесь, возьмите зубную щетку и прочие предметы личной гигиены. Служить будете преимущественно в Москве, по гражданской специальности. Так что озадачиваться валенками и запасом сгущенки не стоит. Все получите на месте. Идите. Ровно двадцать минут.

– Я буду жаловаться.

– Ваше право. Вы человек образованный, телефоны Комитета солдатских матерей, приемной президента и райвоенкомата наверняка имеете. Меня зовут майор Варшавин Александр Александрович. Майор – это такое воинское звание. Впрочем, в военкомате в курсе. И насчет звания, и насчет того, что я вас забираю. Идите.

– Земляков, время пошло! – рявкнула девица. – Папку не забудь. Вот выйдешь в генералы, тогда свинячьей кожей будешь щеголять. Да, если есть мысль запереться в квартире, – эта мысль однозначно глупая. Сгноим в стройбате или где-нибудь на таежной свиноферме. Вот если пожелаешь по пожарной лестнице улизнуть – иное дело. Охотно понаблюдаем.

– Катерина, не провоцируй призывника. Крыша сейчас скользкая – сорвется парень в два счета. И вообще, товарищ Земляков – человек сознательный и честный. В глубине души.

Лифт привычно встряхнуло, и Женька вышел на широкую лестничную площадку. Машинально достал ключи. В голове был полный сумбур.

– Ой, Жень, хорошо, что пораньше пришел, – мама в уютном бархатном халатике возникла из кухни. – Супчик еще теплый. Твой любимый, сырный.

Женька обессиленно сел под вешалку:

– Мам, меня в армию загребают.

– Как? Уже? А университет?

– Выперли.

– Женечка, да что ты такое натворил?!

Позвонил Игорю – тот был где-то за городом. Удивился, обещал помочь. Дня через три, в крайнем случае через неделю. У Иосифа Андреевича телефон оказался отключен. Женька яростно потер взмокшее лицо и набрал номер отца.

– Забирают? Что ж, это то, что тебе нужно. Поздравляю.

– Пап, не издевайся. Я там не выдержу. Сдохну ведь.

– Не сдохнешь. Станешь мужчиной. Я вечером подъеду, поговорим.

– Они внизу. Десять минут мне осталось. Пап, сделай что-нибудь. Я тебя прошу. По-настоящему прошу.

Отец помолчал:

– Жень, по-настоящему помочь я уже не успею. Нужно было с пяти лет тебя за загривок ежедневно трясти. Извини, что пожалел. Успеха тебе. Осмотришься, напиши или позвони. Мы будем волноваться…

В Нескучном саду выгуливали собак. Неспешно бродили холеные псы и их спортивные, подтянутые, в горнолыжных комбинезонах, хозяева. Вид с пятого этажа открывался замечательный. Женька на миг прислонился лбом к холодному стеклу. Вот и все, кончилась жизнь. Хоть выбрасывайся. Нет, рано отчаиваться. Если и вправду в Москве оставят служить, может, комиссоваться удастся. Игорь поможет.

Мама суетилась на кухне. Провизию готовила. Сказал же, чтобы ничего не собирала.

Звякнул дверной звонок. Сволочи – секунда в секунду.

– Женечка, ты готов? Неудобно людей ждать заставлять.

– Мам, не открывай, – прошептал Женька в холодное стекло.

Не услышала, лязгнул замок.

– Здравствуйте, как наш новобранец? Окончательно мужество не растерял? – майор улыбался.

– Здравствуйте, здравствуйте! Загляните хоть на минутку. Все так внезапно… – жалко суетилась мама.

– Сейчас все в этом мире жутко мобильно, – веско заявила светловолосая стерва. – Вооруженные силы обязаны соответствовать требованиям времени.

– Конечно, конечно! А вы, извините?…

– Старший сержант Мезина, – представилась садистка. – Сегодня выходная, но привлечена, чтобы, так сказать, не слишком пугать погонами вашего призывника.

– Вы, наверное, из пресс-службы? – догадалась мама.

– Практически угадали, – сержант-девица ослепительно улыбнулась. – Ну, готов ваш сын взглянуть жизни в лицо?

– Наверное, – мама жалобно глянула на молчащего Женьку. – Ты только не волнуйся, ладно?

– Волнение в такой момент вполне понятно и простительно, – заметил майор. – Новая жизнь у человека начинается. А вот для опасений почвы нет. Специальность у Евгения Романовича нужная, редкая. Будет служить в Москве, если, конечно, не напишет рапорт о переводе в более интересные и экзотические места. Так, знаете ли, тоже случается. Собственно, месяца через два Евгений может рассчитывать и на увольнительную. Раньше, извините, никак не получится. Карантин, курс молодого бойца, введение в реалии современной службы – сами понимаете.

– Конечно-конечно. Вы уж присмотрите за ним, пожалуйста.

– Непременно, – заверила сержантша. – Под нашей опекой будет. Дисциплина серьезная, но без всякой там дедовщины. Уж можете поверить. Прошу, товарищ Земляков, – транспорт ждет…

Стойло скотское. Два стола, взгроможденные друг на друга, занимали едва ли не треть комнатушки. Рядом с трудом умещалась койка с ватным полосатым матрацем, стол, компьютерное кресло и обшарпанная табуретка. У двери торчала металлическая вешалка и шкаф, набитый старыми папками-скоросшивателями. На окне, полузакрытом столами, красовались решетка, покрашенная в белый цвет, и кубики датчиков сигнализации.

Камера заключения.

Опомниться Женька так и не успел. До места службы ехали меньше получаса – Третье кольцо было свободно, сразу свернули на Комсомольский. Ворота с закрашенной жестяной звездой. Дежурный с красной повязкой на рукаве. Коридорчик проходной. Казарма, рядом двухэтажное, зачуханного вида здание. Электронный замок, еще один коридор…

Жить здесь нельзя. Здесь из вещей-то только здоровенный новенький монитор. Правда, ни к чему не подключенный – провода валялись на полу, рядом с «фильтром-пилотом». Жутковато светится красный глазок индикатора напряжения.

– Я попугай с Антильских островов. Но я живу в квадратной келье мага, – процитировала возникшая в двери сержантша. Уже без верхней куртки, в небрежном светлом свитерке и джинсах. Джинсы, хм, шикарные. В смысле и сами портки недешевые, и плоть светловолосой военнослужащей весьма… стильная. Моделью она подрабатывает, что ли? Экие длиннющие конечности.

– Эй, абитуриент срочной службы? Огляделся? Проникся? Что такой заторможенный? Не нравится уединенный приют?

– Здесь и зубную щетку положить некуда, – угрюмо заметил Женька. – Мне вроде тумбочка положена или шкафчик?

– А, так кое-какие представления об армейской службе у тебя имеются? Щетку, пасту, бритву и прочие зубочистки можешь пока сунуть в стол. Если тумбочка окажется жизненно необходима – изыщем. Лишнее столы выкинем. Правильную форму одежды, обувь и одеяло получишь незамедлительно. Заодно покажу, где столовая. Завтрак в 7.00, обед в 13.00, ужин в 19.00. Опаздывать без уважительной причины не принято. Схлопочешь взыскание. Можешь сразу вырубить зубилом-рубилом на внутренней стороне век – здесь не опаздывают и ценят точность. Ясно, рядовой?