Кэрол Мортимер - Прекрасна и опасна

Роган наблюдал за сменой выражений на лице Элизабет. Она совсем не умела скрывать эмоции или хотя бы прятать их от него. Он видел, что ей больно и страшно. И что она полна решимости поступать так, как считает правильным.

Очень похоже на него самого…

Большим пальцем он ласково погладил ее ладонь:

– Расскажи мне о своем отце, Элизабет.

Голубые глаза коротко и непонятно блеснули. Она торопливо отвела взгляд:

– Нечего рассказывать.

– Элизабет…

Кончиком языка она обвела розовые губы. Очень привлекательным, хоть и бессознательным движением. В отличие от нее самой Роган откликался на все, что делала или говорила Элизабет Браун…

Она на мгновение прикрыла глаза, потом открыла и уставилась куда-то вдаль, за левое плечо Рогана:

– Отец женился на матери, сначала сознательно заставив ее забеременеть.

– Как это – сознательно?

Элизабет проглотила комок в горле:

– Моя мама… мама… ну, в общем, она из очень богатой семьи. И была прямой наследницей. А Леонард, мой будущий папа, всегда мечтал о деньгах. Когда ее отец скоропостижно умер, он… он… – Она замолкла, потом печально покачала головой. – Не так-то приятно об этом рассказывать…

Роган хмурился. Элизабет пока рассказала очень мало, однако уже было над чем подумать. Значит, мать – прямая наследница… Отец – Леонард Браун… Откуда он знает это имя? Клочки информации, выданной Элизабет, понемногу начали складываться в цельный рисунок, а кое-что Роган вспомнил сам.

– Твоя мать – Стелла Бриттен? – недоверчиво выдохнул он.

Стелла Бриттен. Единственная дочь промышленника и миллионера Джеймса Бриттена. Стало быть, Элизабет – внучка Джеймса Бриттена! Хотя он умер почти тридцать лет тому назад. В течение года после смерти на посту председателя «Бриттен индастрис» его заменял зять, Леонард Браун, кутила и редкий бабник. По слухам, полная скотина по отношению к жене, которая в нем души не чаяла. Чтобы спрятаться от унижения своего брака, она начала пить. А десять лет назад, будучи мертвецки пьяной, она села за руль и на высокой скорости врезалась в кирпичную стену. Не потому ли Элизабет в рот не берет алкоголя?

Бледное лицо Элизабет и страдальческая глубина ее глаз подтвердили его догадки.

– Мне очень жаль, Бет…

Она едко отозвалась:

– О чем тебе жалеть? Ты не отвечаешь за моего отца, за то, что он такой подлый и себялюбивый изменник.

Роган покачал головой:

– Я не должен был касаться этой темы. Никогда.

– Почему же? – Она вырвала у него руку, встала и принялась беспокойно ходить по кухне. – Ты считаешь, что только у твоих родителей, Роган, был неудачный брак? Но неудачный брак был и у моих родителей! – Элизабет глубоко вздохнула. – Самое ужасное, когда я была маленькой, я тоже обожала Леонарда… – Голос у нее прервался от волнения.

– Бет…

– Нет уж, позволь, Роган… Может быть, если я о нем расскажу, то смогу наконец с этим расстаться. Когда я была ребенком, отец казался мне большим и сильным. И невероятно красивым. Этакий Золотой Адонис, правда, не такой молодой. – На мгновение лицо ее смягчилось. – Он всегда смеялся. Покупал мне дорогущие игрушки. И пони. Бриллиантовый браслет. Леонард купил его просто так, только потому, что мне понравилось, как он сверкает всеми цветами радуги. – Она печально покачала головой: – Я была слишком юной и не понимала, что он дарил мне эти подарки ради очистки собственной совести. Он был таким паршивым мужем… Он никогда не любил мою маму. Просто сделал ей ребенка и женился, чтобы прибрать к рукам компанию и деньги.

Что-то еще шевелилось в его памяти. Что-то очень важное… Что-то…

Ага, вот!

Стелла Бриттен, может быть, и потеряла голову от любви, но, в соответствии с последней волей отца, не могла передать «Бриттен индастрис» в руки мужа. И это означает, что после смерти Стеллы фирму унаследовала ее единственная дочь, а не Леонард Браун…

Элизабет Браун. Ныне доктор Элизабет Браун. Преподаватель истории Лондонского университета… и владелица «Бриттен индастрис»!

Элизабет вдруг жестко и даже немного зло улыбнулась. Она сразу уловила момент, когда он понял, с кем имеет дело: у него округлились глаза, брови поползли вверх, а в глазах появилось любопытство.

– Да, я та самая Элизабет Браун, – решительно подтвердила она. – Ну и как, рад теперь, что все знаешь?

Нет, судя по виду, Роган не обрадовался. Наоборот, вид у него стал еще мрачнее и неприступнее.

– Почему ты не сказала мне этого раньше? – сердито спросил он.

– Это не имеет никакого отношения к моему появлению в Салливан-Хаус.

– Разве? Ты же наследница миллионов…

– Нет, – спокойно прервала его Элизабет. – Десять лет назад я перевела в благотворительные фонды значительный капитал, а часть акций «Бриттен индастрис» выпустила на открытый рынок.

– И конечно, благодаря этому делаешь карьеру ученого! – Роган хмуро смотрел на нее.

– Ну-у… да, – неловко подтвердила она. – Но я сама добилась своего нынешнего положения!

– Не будь наивной, Элизабет. Ты – внучка Джеймса Бриттена, дочь Стеллы Бриттен и Леонарда Брауна.

– Я сама по себе! – сердито возразила она.

– Черт возьми, Элизабет, ты сама себя дурачишь! Зачем ты тратишь время на преподавание истории и на копошение в старых пыльных библиотеках?

– Ну да, вместо того чтобы вести светскую жизнь богатой особы вроде моей матери, да? Постоянные вечеринки, премьеры фильмов… – Она сердилась не меньше Рогана. Глаза у нее сверкали, как сапфиры, на щеках яркими пятнами горел гневный румянец. Она тряхнула головой. – Никогда не хотела такой жизни! Не хочу закончить так же, как мама…

– Просто она вышла замуж не за того человека.

– Мне хотелось делать что-нибудь настоящее, и преподавание кажется мне именно таким делом.

Роган все понимал, однако это не меняло того, кем она была на самом деле…

– Отлично. Если это именно то, чем тебе хочется заниматься, то ты продолжаешь жить в мире иллюзий. Ведь это не меняет того факта, что ты внучка Джеймса Бриттена и стоишь таких денег, каких я в жизни не видел!

Его действительно беспокоит, что она богатая наследница? Он узнал, кто она, и теперь боится, что она стала для него недоступной? Так ведь он особо и не добивался ее!

Роган резко взмахнул рукой:

– Да ну это все к черту! Мне и без того есть что делать. – Он повернулся и решительно направился к двери.

– Как и мне, – в спину ему тихо напомнила Элизабет.

Роган повернулся и, прищурившись, посмотрел на нее:

– Полагаю, и тебе есть что делать. Пока не переутомилась. А там, глядишь, вернешься к штампу.

– Какому штампу?! Мне, как и тебе, было восемнадцать, когда мама умерла. Ты уехал в Америку и пошел в армию. А я, вместо того чтобы жить той жизнью, какой, по твоему представлению, должна жить, поступила в университет и получила докторскую степень.