Кэрол Мортимер - Прекрасна и опасна

– А ты не думаешь, что он ее просто любит?

Роган кивнул:

– Говорит, что любит. Но тогда это разрушительная любовь.

У Стеллы любовь к отцу Элизабет тоже была разрушительной…

– Ну что ж. Меня восхищает то, что ты делаешь, однако это ничего не изменит. Как только она поманит его пальчиком, он сбежит от вас всех.

Роган пристально посмотрел на нее. Он явственно расслышал боль в ее тоне. Не о собственном ли опыте она говорит?

Но в спокойных голубых глазах Элизабет ничего прочесть не удалось.

– Никогда и ни одной женщине я не позволил бы третировать себя так, как Вэнни третирует Рики, – клятвенно заверил Роган.

Элизабет коротко и невесело хохотнула:

– В твоем случае вряд ли какая-нибудь женщина на это осмелилась бы!

Роган даже не улыбнулся. Он и так сообщил ей больше, чем собирался. Не потому ли, что она приняла его за наемника, а он попытался хоть как-то реабилитироваться? Возможно. Во всяком случае, он рассказал о себе больше, чем она о себе.

– А как насчет того, чтобы самой ответить на несколько вопросов?

Элизабет сразу насторожилась:

– Каких, например?

– Ну, например, почему ты тратишь свой отпуск на работу?

Она пожала плечами:

– Потому же, почему и ты рвешься обратно в Америку. Скучно, когда нечем занять время.

– У тебя полно занятий. Ты живешь в Лондоне. Можно сходить в театр, на выставку, в магазин, наконец!

– В театр и на выставку я могу пойти и не в отпуск, а магазины меня не интересуют, – отмахнулась она.

Роган фыркнул:

– Я думал, все женщины любят магазины.

– Только не эта, – чуть печально улыбнулась Элизабет.

Роган уже понимал, что она действительно не похожа на других женщин. Во всяком случае, на тех, что встречались ему.

– Может быть, нам все-таки поесть? – предложил он и принялся за уже немного остывшую еду.

Элизабет обрадовалась, что можно больше не говорить о себе. Равно как и тому, что Роган наконец-то рассказал о себе и своих друзьях. Хотя явно все-таки не договаривал…

Когда они перешли в гостиную, Роган налил себе виски, а Элизабет – соку. Протянув ей стакан, Роган сел рядом на диван.

В душе Элизабет сразу начался переполох. Ей и так нелегко дались два часа, которые они просидели за столом. Она поймала себя на том, что чаще, чем хотелось бы, поглядывает на его руки. Она еще помнила их ощущение на голом теле. И помнила пряный запах его лосьона…

Почему она так тонко чувствует Рогана? Что такого особенного в этом мужчине? Темные мягкие волосы? Широкие плечи?

Знать бы ответ, можно было бы как-то сопротивляться. Ответа не было, в этом она себе отчет отдавала…

Элизабет только сейчас спохватилась, что перед обедом она так и не причесалась. Она неловко подняла руку к хаосу на своей голове:

– Я забыла привести себя в порядок!

Роган повернул к ней лежавшую на спинке дивана голову:

– Если ты напрашиваешься на комплимент…

– Я… нет! – поспешила заверить Элизабет.

– …тогда ты выбрала не того человека, – сухо закончил Роган.

У нее от замешательства порозовели щеки.

– Я констатировала факт, а не на комплимент напрашивалась.

Роган усмехнулся:

– Ты всегда прекрасно выглядишь, Элизабет, что бы ни надела. Или не надела…

Она тряхнула головой:

– Это ты о том, что произошло утром?

Он лениво пожал плечами:

– Думаю, это был единственный случай, когда я видел тебя обнаженной.

Щеки Элизабет вспыхнули, а глаза потемнели.

– Я, кажется, уже сказала, что не хочу говорить об утреннем эпизоде!

– Просто забыть, как будто ничего и не было? – сощурился он.

Ее беспокойство еще увеличилось.

– Да!

Он улыбнулся:

– А если у меня не получится, Элизабет?

– Уж постарайся!

А почему он должен забыть то, от чего тоже чувствует дискомфорт? Хотя и совсем в ином смысле…

Роган честно пытался забыть наготу Элизабет. Как она цеплялась за него и пылала в его объятиях, когда он целовал и ласкал ее. Как его обрадовало ее лицо, когда она достигла вершины…

«Я должен опять ее увидеть. Сегодня вечером. А то… вдруг я что-нибудь забыл? Да и брюки что-то тесноваты…»

Роган немного подвинулся на диване и теперь слегка касался ее бедра.

– Я утром уже говорил и повторяю сейчас: почему бы нам не выяснить, что нас так влечет друг к другу?

Она стремительно пересела на другой конец дивана:

– Разбирайся сам, а меня от этого уволь!

Он медленно, не отрывая от нее взгляда, наклонил голову и хрипло пробормотал:

– Я все-таки предпочитаю разбираться в этом вместе с тобой.

Когда Роган был так близко от нее, Элизабет теряла всякую способность мыслить и даже пошевелиться не могла.

– Я… Мы оба знаем, что утром совершили ошибку.

Роган несказанно удивился:

– Мы?

– Это, безусловно, ошибка. Там, в Америке, есть женщина, которая ждет твоего звонка.

– Женщина?

Она кивнула:

– Судя по твоему разговору с Грантом.

Он с трудом понял, о чем она говорит:

– Ты в самом деле ничего не забываешь?

– Ничего важного. Тем более что у нас с тобой больше ничего общего нет, – твердо ответила Элизабет.

– Это правда. Я, например, не читаю про похотливо-романтических вампиров…

– Когда ты, наконец, забудешь про этих чертовых вампиров?!

– Это трудно. Разве не ты вынудила меня заняться кое-чем из того, о чем читала? – Теперь темный взгляд обволакивал ее теплом и соблазном.

Элизабет густо покраснела:

– Нет, не я. Все это фантастика… не настоящая жизнь.

– Откуда ты знаешь, если даже не пробовала? Я как раз думаю, что, наверное, это было бы очень эротично, если бы утром в самый интересный момент я укусил бы тебя в шею… – И Роган тихо зарычал, изображая вампира.

Она взорвалась:

– Прекрати, наконец! Ты просто не в моем вкусе!

– А утром казалось, что вполне в твоем, – продолжал поддразнивать ее Роган.

– Утром ты застал меня врасплох.

– Если мне память не изменяет, я тебя еще не достал…

– Тебе просто скучно, Роган. Вот ты и ищешь приключений. Все равно каких.

– А ты никогда не слышала, что противоположности притягиваются? – с усмешкой поинтересовался он.

Она тряхнула головой:

– Не тот случай, Роган. Мы с тобой уж слишком разные. По моим понятиям, у тебя очень сложная жизнь. Я же люблю стабильность и уверенность в завтрашнем дне.

– Стабильность и уверенность… Тебе не кажется, что это скука?

Не отрывая от нее взгляда, он взял Элизабет за руку и переплел свои длинные пальцы с ее пальчиками.

У Элизабет немедленно подскочила температура, все тело налилось истомой и пересохли губы. Хуже всего было то, что ей никак не удавалось отвести глаза от их сплетенных пальцев. На фоне его загорелой кожи ее рука казалась совсем бледной.

– Мне нравится такая жизнь.