Константин Мзареулов - Танки решают все!

По привычке Гитлер отложил проблему до подходящего случая, решив еще раз посоветоваться с руководителями СС. Чтобы закрыть адмиральскую тему, он сострил, улыбаясь:

— Генрих, ты опять напился с утра пораньше? Держись подальше от огня — твое проспиртованное мясо может загореться… — и, когда все вдоволь насмеялись, добавил, сделав серьезное лицо: — Не надо злорадствовать. Сталин был достойным противником, победа над таким врагом делает честь всем нам, покрывая славой германские знамена. Он был сильным, умным революционером, прошел школу подпольной борьбы, он создавал великое государство. В истории, которую мы напишем после победы, Сталину будет отведено несколько строк.

Полуприкрыв глаза, Гитлер представил недалекое будущее. Он сидит в кинозале рейхсканцелярии, рядом с ним — Ева Браун и другие верные друзья и сподвижники, а на экране показывают документальный фильм о казни Сталина. Как жаль, что человека можно убить всего однажды — Гитлеру очень хотелось увидеть, что Сталина расстреливают, вешают, четвертуют и гильотинируют. Печально вздохнув, он подумал, что придется выбрать один, самый мучительный, вид казни.

От этих приятных мечтаний фюрера отвлек раздражающий шепот за спиной. Резко обернувшись, он обнаружил две пары восторженно-глупых голубых глаз, — восхищенно обсуждая своего фюрера, в коридоре топтались шлюхи из обслуги — официантка и секретарша. Идиотки не могли избавиться от манеры подкрадываться к нему сзади и пялиться, как на статую Фридриха Барбароссы. Моментально изобразив приветливую улыбку, Гитлер сделал комплименты их платьям и прическам, после чего торопливо шагнул в холл и занял прежнее место за столом.

Вслед за ним проскользнули младшие приближенные адъютанты, стенографистки, машинистки. Обнаружив многочисленную аудиторию, Баур принялся рассказывать, как они с Герингом охотились в лесах Силезии.

Страдавший ожирением рейхсмаршал старался побольше ходить пешком, чтобы сбросить излишек веса. Он часами слонялся по зарослям с ружьем, килограммы выходили из толстяка литрами пота, и после стирки мундир висел на Геринге, словно мешок. Личный портной ушивал всю одежду, подгоняя под новые формы телосложения. К сожалению, после плотной трапезы перешитый костюм становился тесным, и портному приходилось снова распускать пояс.

Пока Ганс весело расписывал страдания тучного Рейхсмаршала, Гитлер слушал рассказ вполне благосклонно, даже улыбался в особо смешных местах. Однако затем пилот все-таки заговорил про охоту, когда они с Герингом застрелили кабана, оленя и полсотни диких уток. Сентиментальная натура фюрера не стерпела такого варварства, и он, кисло морщась, произнес хорошо поставленным голосом, в котором сквозил мягкий австрийский выговор:

— Признаюсь, я не могу понять, почему некоторые люди столь жестоки. Я могу понять, если человек убивает животных, чтобы прокормиться. Но убивать ради спортивного удовольствия — это кажется мне совсем неправильным и несправедливым! Ведь охотники не оставляют зверю шанса… — Гитлер понял, что снова кричит, как на митинге, и заговорил спокойнее: — Впрочем, я могу понять охоту, когда зверь и охотник честно сражаются на равных. Когда шансы охотника быть разорванным на кровавые куски равны шансу зверя быть застреленным.

Он понимал, что тянуть больше нельзя. Как бы ни было приятно в обществе этих милых людей, долг звал его в другой бункер. Оберст-лейтенант Шмундт, его адъютант от сухопутных сил, уже давно бросал на шефа тоскливые взгляды, намекая, что в картографическом кабинете собрались штабные полководцы, нетерпеливо ждущие своего главнокомандующего.

Снова вздохнув, Гитлер поднялся из-за стола и строго посмотрел на Шмундта. Тот послушно пошевелил челюстью, готовясь доложить, но адъютанта перебила молоденькая секретарша Гертруда Вебер, воскликнувшая:

— Ах, фюрер, вы так прекрасно говорили!

— Спасибо, фрейлейн, — ответил искренне растроганный Гитлер и добавил, распаляясь: — К сожалению, мне придется покинуть вас, чтобы вправить мозги кучке напыщенных болванов.

— Опять будут болтать обычные глупости, — сочувственно поддакнул Шауб.

— Еще бы! — Гитлер взмахнул руками, снова переходя на митинговый стиль. — Они надоели мне своими причитаниями о законах военного искусства! Если бы я слушал идиотские советы трусливых аристократических свиней, Германия давно была бы повержена и лежала в руинах! Они отговаривали меня от войны с ничтожной Польшей, они боялись штурмовать «линию Мажино», они пытались саботировать вторжение на Британские острова! Однако я настоял на смелых решениях, и всякий раз исход событий показывал, что я опять был прав! И несмотря на это, они продолжают возражать, будто я неправильно управляю войсками в России, но именно «неправильные» указания привели к грандиозным победам, каких не знала история! Ни Наполеон, ни Чингисхан, ни даже великий Аттила не захватывали таких пространств! Тупоголовые генералы лепечут об устаревших законах военной науки, а я создаю новую военную науку — науку стратегического вдохновения, помноженного на политическую интуицию! Воля вождя, храбрость солдата-германца, превосходство немецкого оружия и милость провидения — вот составные части наших неизменных успехов!

Умолкнув, он обвел соратников свирепым взглядом налитых кровью глаз. Аудитория трепетно молчала, потрясенная короткой вспышкой ярости. Наконец Аман произнес почтительно:

— Не слушай болтовню генеральских задниц. Принимай решения сам, ты всегда прав. Они должны усвоить, кто командует Вермахтом.

— Самый вредный из них — Гальдер, хоть и баварец, — добавил Шауб. — Ты заменишь его?

— При первой же возможности, — фюрер добавил по обыкновению неискренне: — Пока не решил, кого поставить на его место.

Позвав его резким жестом левой руки, Гитлер вышел в коридор. Они шли гуськом по коридору мимо застывших охранников: Гитлер, за ним — Шауб и замыкающий Шмундт. Бригадефюрер позволил себе продолжить важный разговор:

— Наверное, Йодль мог бы занять место Гальдера. Он никогда не возражает тебе.

— Да, Йодль — хорошая кандидатура, но он нужен на нынешнем месте. Я думал про Цейцлера — очень исполнительный штабной генерал.

Шауб плохо помнил Цейцлера, поэтому промолчал. Вроде бы тот прежде был начальником штаба танковых войск, а теперь служил в каком-то штабе на Западе.

Они покинули деревянный барак, в котором располагался импровизированный конференц-зал. У входа ждали машины, чтобы отвезти фюрера в бункер, где проходили совещания.

Полевая ставка «Вольфшанце» находилась в восточнопрусских лесах Горлице, неподалеку от Растенбурга. На обширной территории, обнесенной колючей проволокой, были выстроены бетонные казематы и деревянные дома. В зоне 2 жили штабные офицеры, в зоне 1 размещались личный бункер фюрера, подземные бетонные сооружения для других руководителей государства и армии, казармы батальона личной охраны.