Дарья Конoненко - Ответ большевику Дыбенко

– Это чьи?

– На базаре купил. Лампасы вроде сибирские, это у Кайданова надо спрашивать, он их точно видел.

Прогрессор, уже не надеясь, вылез из брюк в полосочку и примерил очередную добычу. Гы! Как на него шитые! Ярошенко покрутил пальцем у виска, на чинного жениха из города, в пиджаке, с цветочком бумажным в петлице, в глаженых брюках и лаковых ботинках собеседник не походил. Еще и сапоги юфтевые себе отхватил. Черт с тобой, дарю. Лишь бы теща тебя кочергой не выгнала.

Из кухни дома дьяка уже приятно пахло жареным луком, Журборез ощипывал уже не курицу, а серого, невероятно жирного, гуся, из хлева доносилось задумчивое хрюканье – Татарчук и Штосс выбирали кандидатку на холодец из пятерых свиней, и чтоб самим вдоволь поесть, и чтоб дьяка не обидеть, может, свинья породистая или там брюхатая, такую в холодец нельзя. Возле тына Кайданов спорил с каким–то незнакомым дезертиром, что лучше– мясо или рыба?

– Колбаса, – заметил прогрессор.

Дезертир уставился на него.

– Я не понял, а разве есть пельмени с колбасой? – Кайданов глядел не менее удивленно.

Лось пожал плечами. Счастливчики, не ели они того, что в красивых пакетах продается, не страдали желудком от соевого фарша.

Вот ходят эти дезертиры по селу, ходят, как у себя дома. А насколько им доверять можно? Вдруг это нетривиальный шпионаж? Если махновцы в качестве шпионов засылают стариков, женщин, калек – то чего бы белогвардейцам, которые, между прочим, люди с высшим образованием, не заслать такой отряд шпионов? Как они подумать на старуху или торговку не могут, так и мы не подозреваем этих вот дезертиров – ну как же! Свои люди, сами сбросили ярмо царизма и пришли! И время удобно подгадали – точно ведь напьются, свадьба ведь. Но, с другой стороны – а командир же у нас тоже не вчерашний, тем более служил в царской армии. И Татарчук тоже не дурак, унтер, как–никак, причем он не стулья вышестоящим подавал, а кровью погоны выслужил, еще в японскую войну в армию попал. Но ведь и белогвардейцы тоже не пальцем деланные, тоже не одну войну прошли, в чинах, опять же, с высшим образованием многие. Но высшее образование – это не признак ума, Крысюк вот неграмотным был, а умный. На худой конец, всегда можно потравить их поганками, у нас есть сестра Наводнюка, она в этом деле разбирается. И Шульга из леса, тоже подскажет, как надо те грибочки готовить. Жутко дезертиры умирать будут, если они шпионы, конечно же.

И как это так неудачно получилось? Если бы командир пришел на пять минут позже, то… . Только чего это он так жену дьяка держал, будто обнимал? Хе–хе, а дьяк теперь рогатый! Но это событие свадьбу не отменяло. А жаль.

И Крысюк уже пронюхал, нацепил нечто цивильное вместо своей формы без погон, ну чисто тебе председатель колхоза Иван Иванович идет на заседание правления – пиджак, рубашка вместо гимнастерки его засаленной. И, если прогрессора не обманывает зрение, еще и галстук. Мда. Лось даже не мог сказать, чему удивился больше – тому, что Крысюк в кои–то веки выглядит прилично, а не как персонаж плаката «Селянин! Охороняй залізну дорогу!», или тому, что он, село необразованное, умеет завязывать галстук. О, и Кац погулять вышел. Главное – не посадить его рядом с тестем, а то вместо пьянки будет скандал на все село. Дьяку только спора с дарвинистом для полного счастья не хватало. Но Каца можно легко заткнуть пирогом. Или холодцом. Опять же, пьяный дарвинист – это не страшно, а вот пьяный униат – похуже. Кац ведь спокойный, бить никого не станет. А вот Гармаш – может. Но даже если его не приглашать, он все равно придет сам, да и неудобно так–то, он боец хороший, человек тоже неплохой. Еще надо учитывать людей Черноярова, они сами по себе, ударный отряд, даже флаг у них свой, корниловский трофейный переделали – надпись убрали, а к черепу с костями сбоку косу пририсовали, смерть получилась. Заболотный как эти художества увидел, так смеялся до икоты. И чего от этих разгвоздяев можно ожидать? А надо же еще учитывать, что село–то или у кого–то в тылу, или у кого–то на переднем крае фронта, в любой момент можно получить вражескую атаку на свою голову. И, если атака будет масштабной – село не удержим, так три отряда – это семьдесят–восемьдесят человек, местные могут дать еще человек двадцать, два пулемета, одна пушка и один артиллерист, ящик снарядов – шанс небольшой. И это если дезертиры не ударят в спину.

Прогрессор почесал в затылке. Лучше было думать о чем–нибудь другом, например, о холодце. Солнце уже неплохо так греет, логичнее было бы не варить, еще протухнет, но сказать такое в лицо гордой хозяйке – это изобретение нового способа самоубийства. Если жена готовит точно так же, как ее мама, то те брюки в полосочку скоро будут впору. Даже пирог с квашеной капустой, который прогрессор считал порчей капусты и переводом теста, был прекрасен. Еще будут жареные потроха в гусином смальце. Ну это пусть Кайданов ест, он такое любит. Еще вроде бы пирог с курицей должен быть, это должно быть вкусно. Куры здесь сытые, нежные, всякой гадости даже не нюхали. Еще дьяк недавно вытащил сетку, поймал пару приличных лещей, вот и Шульгу заткнем надолго, лещ костлявый, есть надо аккуратно, он и будет молчать. Вареники должны быть, вон, тот спорщик уже примазался помогать, тесто раскатывать. Ты смотри! Или голодный дезертир, или вправду помочь хочет, на ораву минимум в сорок человек еды наготовить – это работа трудоемкая, лишние руки пригодятся.

И жаль, что Паши поблизости нет, он вареники с картошкой уважает, да и подарок бы точно какой–нибудь сделал, я же ему подарил пресс–папье в виде русалки. Красивое малахитовое пресс–папье, русалка из реки выглядывает, на берег руками оперлась и смотрит. Хотя Зеленцову от такого подарка заметно перекосило. Да, русалка голая, но она же каменная, и высунулась только по пояс. И если уже на то пошло, она ведь мертвая. Хм, а может, ее от этого и перекосило? Может, это какая–то плохая примета? Хотя со здешними плохими приметами непонятно. Одни говорят, что нельзя ездить на вороном коне, убьют быстро, а другие – что у смерти конь белый, белого коня можно только в телегу запрягать, а под седло – ни–ни, смерть всадника заберет при первой же возможности. А Крысюк над такими разговорами посмеялся, а потом и сказал – вы шо? Чужая Молодица пешком ходит, и рассказал, что перед наступлением, еще в первую войну с германцем, ротный Терещенко подвез якусь молодичку, худую, бледную, и одежда неприметная, на телеге с припасами, довез, она слезла – и пропала, а сено, где она сидела – не примятое! Ротного на следующий день и убило.

Одни говорят, что на молодой месяц смотреть нельзя, зубы выпадут, а другие себе зубы на молодой месяц заговаривают. Шульга тоже молчал–молчал и выдал, как в селе свадьба пропала, а в соседнем лесу волки появились, большая стая. Одного застрелили, ободрали – а у него кости людские, потроха людские. Это жениху невеста под порог ремешок с узелками подкинула и его вперед пустила. И главное, он так рассказывает, что не поймешь – это выдумка или реальный случай? А уточнять – страшно.