Дарья Конoненко - Ответ большевику Дыбенко

Отряд медленно тащился по степи под частым весенним дождиком. Холодным таким дождиком. Обоз уже два раза застревал. Хотя какой там обоз – одна телега с барахлом и тентом. Как в деревне стояли – ни дождиночки, хоть на крыше загорай. Как вышли – хоть выжимай повстанца вместе со штанами. Ну не паскудство? Так и воспаление легких заполучить недолго. В обозе на голову не капает? Но в обозе Демченко, и лучше вымокнуть, чем его слушать. Тупое сельское быдло, по мнению очередного новобранца, гимназиста Митеньки. В этом Паша был с гимназистом полностью солидарен. Гимназист проводил там подзатянувшиеся каникулы. Родители рассудили, что в сельской местности их чадо совершенно точно ни во что не вступит. Держи карман шире! Теперь сынок, верхом на кобыле Варьке, с браунингом в кармане гимназической шинели сеет анархию. Если б он это молча делал, цены б ему не было. Можно подумать, кого–нибудь интересуют его оценки по латыни! Да и то, пока боя нет – пусть треплется.

Паша поглубже натянул трофейную фуражку без знаков различия на уши, ускорил Валенка пинками под сытое гнедое брюхо и перебрался поближе к вшивой орде, рубакам отрядным. Там шла оживленная дискуссия на тему, куда же делся от такой шмат сала для кулеша и кто конкретно его схарчил. Коган отрицал на всю степь, мотивируя это тем, что он сало не ел! Вообще! Никогда! Ему вера не позволяет! И он действительно сало не уважал и свиней резать не помогал. И даже кровянку не ел. Палий бы мог, и еще как, но у него было алиби в форме разведки на три версты вперед. Гвоздев? Гвоздев ничего не жрал с прошлого вечера и с ужасом ожидал ближайшего привала. Да что ж это за жизнь такая? Да не делал он ничего с теми зубами, чтоб они так болели! А командир уже в сумке своей роется, щипцы ищет. «То не больно, только глазки лопнут», – приговаривает. Если не эти трое, то у кого ж еще наглости хватило?

– Это не я, – на всякий случай сказал Паша.

– Тоже отпадает. Он жирное не жрет.

Командир поежился, дождь в очередной раз попал ему за шиворот.

– А кто?

Вопрос остался без ответа – к отряду приближался черный, мокрый и очень злой всадник.

– Хутор. Жилой. Интересный там тын.

– А что там такого интересного? – Митенька, плюя на права и обязанности, подъехал ближе. Черныш немедленно заинтересовался кобылой.

– Головы, – Палий с трудом удерживал коня на месте.

Митенька сначала не понял.

– Ворон, – командир удачно вклинился между животными и показал гимназисту кулак.

– Двадцать сабель, три винтовки, – Коган нежно погладил лимонку на поясе. Казалось бы, такой приличный человек, а тут начинается эта никому не нужная война и всем понятно, для чего именно у старого Ицхака родился сын. Гранату метать – это ж целая наука. А вот у жирного, никого не трогающего рабочего – это врожденное умение. Так что плюнул Коган на кисти малярные, да и пошел куда глаза глядят. В Черную Гвардию пришел, а там закрутилось да завертелось.

Беда пришла с неожиданной стороны. Якименко умел читать. Ну что в этом плохого? Вот и прочитал. Клеймо на автомате. «Тула». Ирландский–ирландский город, правда? Лось очень надеялся, что проклятущему матросу не придет в голову какой–то экзотический способ казни. Вот и помогай людям. Крысюк тоже хорош – под прицелом держит. Я ж тебя до твоей же хаты волок, сволочь! Ну хоть не бьет, и на том спасибо.

– Я тебе говорю, что это красный шпион.

– А что он тогда делает здесь?

– Шпионит, – Якименко для убедительности врезал означенному шпиону прикладом.

– По–моему, он сдох.

– По–моему, нет, – Крысюк окатил невезучего прогрессора водой. Лежать на земле было холодно. А вставать не хотелось. Пускай уже стреляют или что там они придумали.

– Все шпионы ищут, где начальство, шифры или деньги. Где тут начальство?

– А это что? – Якименко потряс автоматом.

– Оружие. Стреляет. Хорошо стреляет. Тут такого десять ящиков.

– Сколько он тебе заплатил?

Крысюк молча перевел револьвер на товарища. Лось наблюдал за всем этим безобразием. Шанс сбежать! Но это только в глупых книжонках избитый герой повергает врагов хитрым приемом легко и непринужденно. Тут на четвереньки встать невозможно. Да и куда бежать?

– Денис, ты придурок, прости господи, – Левченко. А тебя–то кто сюда звал? Ты ж в дозоре стоял. А имечко у Якименко ему подходящее. Лось встречал в жизни двух Денисов, и оба были придурки высочайшей пробы.

– Что у нас есть против него? Автомат? Штаны и туфли? У него нет ничего, что бы указывало на его принадлежность к большевикам. У него вообще ничего нет, кроме одежды. И в Москве так не ходят. И в Париже так не ходят.

– Много ты про Париж знаешь! – Якименко жалел о том, что не пристрелил эту легавую гадину в семнадцатом.

– У меня там сестра живет. Двоюродная. Открытки присылает. За француза замуж вышла. Но вернемся к подследственному. Руки у него слишком нежные и белые для пролетариата, загара никакого нет. Обеспеченный горожанин, судя по манере речи. Похоже, действительно студент.

– Студент, студент, – Лось чуточку отдышался. Крысюк слушал внимательно, но матроса под прицелом держал.

– А на кого учишься? – бывший урядник говорил ласково, а вот глядел недобро.

Лось понял, что тут его и застрелят. В безымянной степи, непонятно где и непонятно когда.

– На бухгалтера.

– Хорошо, – Левченко неожиданно цапнул прогрессора за ухо, запрокинул голову назад, – кто главный большевик?

Вот этого Лось не знал. И ляпнул первое, что в голову пришло.

– Щорс.

Левченко разжал пальцы. Матрос прыснул. Крысюк повертел пальцем у виска, сунул наган в кобуру. Похоже, расстрел шпиона откладывался.

– Я тебе казав, что не шпион? – Крысюк глядел победителем.

– То есть мы имеем непонятного человека, с непонятным оружием, с плохим зрением, не знающего элементарных вещей, – Левченко задумался.

– А еще мы имеем пропажу котла вместе с Ременюком. В чем обед варить? Я жратоньки хочу.

– Село, что с него взять. Тут перед носом ходячая загадка, а он про обед думает.

Лось попытался сесть. Сама мысль про обед вызвала у него тошноту. Психопат черноморский, накинулся с кулаками, еще и прикладом по спине добавил. Вот сам теперь обед и вари, и костер тоже сам разводи, хрен я тебе дам, а не зажигалку. И Ременюка тоже сам ищи. А действительно, где он? Сколько можно котел драить? Вчера ничего не подгорело, хлопцы кулеш выскребли только так, он что, утонул? Жалко же человека.

Левченко отвлекся от решения загадки – вот и наш поганец. Без котла. И кому надо ремня хорошего?

– Красные, – Ременюк сполз с седла. Крысюк сплюнул.

Кружат вороны над степью, чуют поживу. Полторы сотни у Терентьева было, все бойцы добрые, гидру контрреволюции только так рубят. Хоть и с потерями, а и пулемет отбили, и ящики какие–то. В одном – винтовки странные, во втором – патроны до них, а в остальных восьми – хлам железный, болты да гайки. Вот те раз. И стоило за них так держаться? Хотя куда с одним пулеметом уйдешь в степи? Вот и жрут их теперь волки. И невесело чего–то Терентьеву. Да еще и дождь зарядил.