Владимир Поселягин - Я-истребитель

Я смущенно опустил голову. Часового поставили из-за меня. Вчера сбежал к своему самолету, узнать как там дела с капониром и маскировкой, но был отловлен и возращен обратно. Вот Никитин и приказал поставить часового, так что выхода нам теперь из стационара не было. Даже в туалет приходилось ходить в ведро, что стояло в углу.

Вместо Никитина пришел капитан Смолин, начштаба, это он тогда отчитал меня за нарушение субординации, когда я возмущался что «бомбовозы» вылетели без прикрытия.

– Ну что у вас? – спросил он, входя палату.

Идею штурмовиков он уловил на ходу и записав мое мнение по использованию бипланов быстро ушел. Самолетов действительно катастрофически не хватало, и моя идея пришлась к месту. И-153 это не ЛаГГ, тут с управлением особых проблем нет, так что пилотов на них найдут, в полку немало безлошадных летчиков, не смотря на приказ отправлять свободные экипажи в тыл, в ЗАП-ы.

– Хоть бы музыку принесли, – сказал я, с надеждой посмотрев на дверь. Мне было просто не выносимо сидеть и ничего не делать, просто лежать и лечиться, активная натура требовала больше движения.

– А ты что умеешь? – с интересом спросил Олег.

– Бренчу помаленьку, – уклончиво ответил я.

– Гитара?

– И гитара, и аккордеон.

– Так это не проблема у Сашки Жука в третьей эскадрильи есть гитара.

Гитару нам принес Виктор, я как раз в это время чистил маузер, так кстати заглянувший на огонек, и остался с нами, так как я почти сразу стал играть.

Через три часа прибежал дежурный из штаба и сказал чтобы ждали, вручать нам награды будут прямо в палате, как раненным.

И действительно, через некоторое время мы услышали на грани слышимости, чей-то голос, потом троекратное ура.

– Идут, – тихо сказала Марина Викторовна, заглянув к нам. Через минуту занавеска в палату резко распахнулась, и в палату вошел полковник ВВС, в сопровождении командования полка. Там присутствовал даже комиссар полка, которого я видел второй раз, в первый раз разглядеть не успел, слишком быстро пробежал мимо.

– Ну здравствуйте герои.

– Здравствуйте.

Я сидел на кровати, лежать на спине как Олегу, мне было запрещено, так что мы оба осторожно встали приветствуя полковника.

– Лежите-лежите, – махнул он рукой когда мы успели встать.

Я сразу же плюхнулся обратно, с интересом разглядывая полкана и комиссара.

Сам полковник был обычным, я даже кажется видел его в штабе ВВС фронта, и пока полковник хорошо поставленным голосом вещал за что мы награждаемся, я рассматривал комиссара.

Мне он понравился. Было видно что это не штабной политработник, а боевой летчик, о чем свидетельствовал новенький орден Боевого Красного Знамени, рядом с еще двумя орденами.

– .. награждается сержант Суворов орденом Красной Звезды с присвоением звания старший сержант, – закончил он, и наклонившись приколол орден к моей пижаме.

– Служу трудовому народу.

Олегу как и мне дали Красную Звезду. Что меня удивило так это количество награжденных, их было вместе со мной всего одиннадцать человек из тридцати участвовавших в вылете. Но потом я припомнил, что в сорок первом очень редко награждали, и понял что награжденных даже много.

Перед самым закатом, когда мы только стали обмывать награды, и я спел на бис, так полюбившийся летчикам «Орлята», пришел приказ на перебазирование полка. Немцы в очередной раз прорвали фронт.

Начались торопливые сборы. Мимо санчасти постоянно проскакивали полуторки и другая техника, гудели моторы самолетов готовящихся к перебазированию на другой аэродром.

Мы тоже собирались. Для санчасти подогнали ЗИС, и три бойца стали грузить вещи, на которые им указывала Лютикова.

– Эй, болезные вы тут? – заглянул к нам «вечный дежурный».

– Не видишь, собираемся, чего тебе? – спросил Олег, завязывая горловину сидора. Он уже был в полной форме, сняв больничную одежду, которую уже загрузили на машину.

– Да я не к тебе. Сев, тебя майор Никитин вызывает, – сказал он мне. Я в это время стоял у окна и оправлял складки за спину. Командирский ремень застегнутый на предпоследнюю дырку, плотно опоясывал талию. Поправив фуражку, я обернулся к Виктору, беря с тумбочки кобуру с мазером.

– Иду.

Мои вещи были уложены в новенький сидор, что мне выдали вместе с формой.

Торопливо шагая за лейтенантом, я спросил у него:

– Самолет дали? Что-то ты в летном комбинезоне.

– Ага. «Чайку». Из нескольких штук собрали один, вот мне и велели перегнать его.

– Понятно.

Палатки уже свернули. Штаб заканчивал грузиться на машины. У эмки стояли несколько командиров, некоторые были, как и Виктор в летных комбинезонах и шлемофонах, среди них я заметил Никитина.

– Товарищ майор, сержант Суворов по вашему приказу явился, – отдавание чести получилось каким-то кособоким, из-за раны, но комполка ничего не сказал.

– Ты как? – спросил он.

– Норма, товарищ майор.

– Тогда слушай приказ, нужно перегнать ЛаГГ на другой аэродром. Кроме тебя сам понимаешь, никто это сделать не сможет, а перевозить его по земле. Слишком много времени займет, мы уходим налегке. В общем, старайся идти на бреющем, перегони аккуратно и снова в санчасть. Понял приказ?

– Да.

– Парашют и летный костюм у истребителя. Сейчас у начштаба получи летное предписание, свой позывной и карту с указанием куда перебазироваться.

Убрав карту и предписание, что мне выдали, в планшет, я быстро зашагал к своему ястребку, под рев моторов взлетающих «бомбовозов». Когда я уже подходил к капониру, где находилась полуторка, в которую грузли горючее и какие-то запчасти, начал взлет биплан «чайка».

– А почему все разом не полетели? – спросил я у старшины, своего механика.

– У всех разные скорости, вот чтобы не подстраиваться майор и приказал вылетать в разное время, – пояснил он, и стал помогать мне собираться. Убрав сидор за бронеспинку, я подошел к сложенным на крыле вещам.

Надев комбинезон и шлемофон, поменяв очки на свои, я стал одевать парашют, постоянно морщась от боли. Дождавшись пока старшина застегнет ремни парашюта как положено, с его помощью залез в кабине, и с помощью внешнего компрессора запустил мотор. Пока он прогревался, я пристегнулся, и подключился к радиостанции «Орел», что была в самолете. В первый свой вылет я вылетел мало того что без парашюта, так еще и без шлемофона, то есть без связи с полком.

– «Малой» вызывает «Гнездо». Прием! – застегнув шлемофон под подбородком, сказал я в ларингофон.

– «Гнездо» на связи, «Малой». Прием! – радиостанция шумела ужас как, но разговаривать хоть и с трудом, было вполне возможно.

– «Малой», просит разрешение на взлет. Прием!

– «Малой», можете взлетать, полоса свободна. Прием!