Алекс Кун - Форт Росс

Остальные методы нашего лечения только растягивали жизнь заболевших, борясь с обезвоживанием, но не с самим вирусом, прерывая распространение эпидемии строжайшими карантинами, на которые порой до ста тысяч войск в России отправляли.

Мысли бессистемно носились под черепом, компенсируя невозможность бегать кругами под многочисленными взглядами команд. Истина про бегающих генералов актуальна во время эпидемий ничуть не меньше, чем во времена войн.

Мысли сходились в одном — нам необходимо чудо. Пожалуй, это и стало ниточкой, на которую нанизывались все дальнейшие воспоминания. Первым в памяти всплыл пример, когда не ходячий пациент встал, поверив авторитету доктора. Далее воспоминания подкинули «таблетки-пустышки», после приема которых пациенты выздоравливали только от самовнушения. И наконец, вспомнился один из вечеров у костра, уже подернутой туманом забвения походной эпохи.

Наша походная врачиха распекала меня за незнание. До того момента искренне считал, что гомеопатия есть лечение травками. Оказалось, это принципиально не так. Гомеопатия, это скорее название метода — «подобное лечить подобным». Только в мизерных дозах. Хотя, прививки, по мнению нашей врачевательницы, к гомеопатии не относятся — слишком «концентрированные» средства для этого используются. Гомеопаты эти же средства разбавили бы в сотню раз.

На мой вопрос, зачем же тогда гомеопатические лекарства в виде мелких шариков принимают в таких больших количествах — последовал удивительный ответ. Коммерческие интересы. Пациенты не верят, что излечение возможно от одной крупинки, им объемы подавай. Посему, часто шарики лекарства пакуют в капсулы, где может быть одна рабочая крупинка, и остальные пустышки.

А в тех случаях, когда в капсулах все крупинки лекарственные — одной «дозы» достаточно не для одного человека, как в рецептуре, а для нескольких семей. Только руками крупинки трогать нельзя, ибо на них остаются «следы» человека.

Как именно может лечить один атом действующего вещества — вопрос не ко мне. Сам не ведаю. Говорили о «памяти вещества» и приводились аналогичные ненаучные доводы. То самое «чудо», которого нам не хватало. При этом наша врач упоминала в лекции, что этими методами даже останавливали эпидемии.

Какие именно болезни и как останавливали — уже не упомню. Но если «подобное — подобным» то можно взять мазок, не буду говорить откуда, у больного, развести его стаканом спирта, взболтать, отлить капельку и ее снова развести стаканом спирта, и еще раз. На большее, у нас спирта не хватит. Больным выдавать по маленькой мензурке «лекарства» несколько раз в день, с очень умным видом — заверяя, что поможет обязательно. Уже помогает! У батюшек еще освятить можно. И у шаманов. Терять нам все одно нечего.

Канонерка летела на юг, к северной оконечности острова Санук, в моей истории носившего имя Ванкувера. Обходили остров с запада, посчитав, что восточным проливом хоть и короче, но берега прикроют нас от океанских ветров, и время в пути возрастет.

Гонка со временем. Порой даже забывалось, куда мы так летим. Парусные наряды концентрировались на работе с парусами, отыгрывая каждый заход ветра. Форштевень не просто резал воду, он ее разрубал, окатывая водяными брызгами фок-мачту едва не до марса. При этом машины работали на крейсерский ход, помогая винтами полету корабля и заодно просушивая мокрый экипаж.

Вода лилась снизу, падала стеной сверху, журча убегала в шпигаты, и даже из клюзов, куда уходили якорные цепи, лились целые водопады, после того как нос корабля всплывал из очередной пробитой волны.

Гонка по океану и жизнь пропитанная водой — это однокоренные вещи. Порой воду выливал даже из своей курительной трубки, не говоря уже про ботинки и картуз. Но 950 километров перехода мы преодолели за трое суток. Правда, и здоровых на борту не осталось, все хлюпали носами и зеленели естественным цветом лица, несмотря на то, что практиковать лечение гомеопатией начал еще на корабле. Для тренировки. Какой матрос от лишнего стакана спирта откажется?

Узости и сулои на подходе к поселениям проскочили на одном дыхании. Видимо, чтоб не злить лишний раз боцмана сивушным выхлопом. Прошли мимо речного поселения, разглядывая печальную картину в бинокль, и бросили якорь у корабельного форта.

Форт разросся в солидное адмиралтейство. На стапелях стояли два практически законченных фрегата, но активности на верфи не наблюдалось. В душе даже екнуло, не опоздали ли мы.

Последующая седмица отложилась в памяти урывками. Больные люди, жуткий запах, пятна сгоревших костров, настороженное отношение индейцев, к методам лечения шаманов, клана двуглавого орла. Одуряющая усталость, необходимость «держать лицо» и убеждать явно умирающих, что все будет хорошо.

В конце седмицы просто ушел на берег залива, западнее сторожевого форта и сутки отлеживался в палатке, заботливо разбитой моими тенями. Систематически принимаемое «лекарство» вызывало спиртовую отрыжку и позывы к рвоте, надеюсь, это не признак, что заразился, а просто сигнал о выработке ресурса организма.

К вечеру дня затворничества подвел итоги. Эпидемия пошла на спад, глубоко заболевших наши «лекарства» так и не вытянули, но вала больных больше не было. Предварительно экспедиция лишилась тридцати семи человек, из которых девять относились к адмиралтейству. Индейцы потеряли чуть больше двухсот человек, и отнеслись к этому философски. Приятной новостью можно было считать подскочивший до небес рейтинг доверия к нашему «клану». Болезнь с пришельцами так и не связали, а вот ее излечение полностью возложили на нас. Оставшийся здоровым губернатор Асады пожинал богатые плоды на этом поле, а меня ждала еще одна седмица «профилактики» здоровых.

Зато воззвания наших медиков «кипятите воду» и «мойте руки перед едой» — получили очень наглядные пособия. Продажа железных котлов и чайников в индейские деревушки нарастала лавинообразно. Впору возвращаться обратно на Хайдаг, к железному форту, и поторапливать запуск металлургического производства.

Но обратно мы не пойдем. Сорок дней карантина, это святое. Даже слово «карантин» имеет в основе латинское «кварто» — четыре или, что ближе к тексту, итальянское «каранта» — сорок. Словом, больше месяца надо выжидать рецидивов.

Вот только времени нет, и решил провести карантин в другом, относительно безлюдном месте. Жаль только, что между решением и исполнением легла бездонная пропасть отсутствия специалистов. Команд на два фрегата мы не имели, готовясь, с грехом пополам, укомплектовать хотя бы один.

Еще не отошедшие от смрада и страха прокатившегося «божьего наказания», люди потерянно бродили, собирая в путь припасы и оборудование. Подозреваю, если не подстегивал постоянно этот процесс, поселки всю зиму придавались бы меланхолии.