Игорь БЕЛЫЙ - Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА

Спросил:

— Она знает, сколько тебе лет?

Нет, но она намного старше меня.

Александр Васильевич, немного подумав, сказал:

— Да, разница в годах есть, но это не так важно, у вас совершенно разное воспитание: она дитя, баловень, хотя хитра и находчива, ты дитя войны, воспитан к состязанию даже с самой смертью… А она спрашивала, сколько тебе лет?

— Нет, — говорю.

— Тогда ты сам ей скажи, что тебе не 16, а 18 лет. Мы давно следили за ее отношением к тебе, и нам показалось, что она все делает, чтобы привязать тебя к себе. Мы к ней подставляли одного олуха, но он проболтался. Четыре с половиной месяца потерянного времени и никакого толка — только выпрашивал у нее деньги да пьянствовал, даже поколачивать ее стал. Мы его отправили в Караганду учиться и работать шахтером. Ты знаешь точно, где она живет, в каком доме?

— Нет, когда ее провожаю, то довожу до совхоза и возвращаюсь назад.

— Пойми, Игорек, — говорит Александр Васильевич, — эта птичка не та, за которую себя выдает. Нами все установлено, на это ты не обращай внимания.

Хелен Бреун сюда попала либо случайно, либо с каким-то заданием. Хотя пока никак себя не проявляет, порхает как птичка, хотя по танцам, по разговору и другим вещам ее трудно сравнить с девочками, выросшими здесь в трудах и заботах. Поэтому постарайся взять этот объект на себя полностью, но знай и помни, что мы всегда рядом. Сейчас в Средней Азии для контрразведки работы не меньше, чем в Москве и Ленинграде. Месяца через два-три мы тебя пошлем на ускоренные курсы шоферов, и это увеличит твой диапазон по расстоянию, так как в совхозе Хелен Бреун практически делать нечего. Нам кажется, что здесь она сделала временную остановку, она постарается тебя покрепче привязать, чем только не знаем, хотя догадываемся. Она к тебе домой в гости не просилась?

— Нет.

— Она человек не бедный и хорошо знает то, что твоя семья сильно бедствует.

Предложит деньги — не отказывайся, чтобы она не поняла, что ты сейчас не очень заинтересован в ее помощи. Куда попросит поехать с ней — поезжай, хотя ты боец проверенный, но будь поосторожнее. Считай, что служба твоя началась, и учти, что служба твоя не из легких; хотя мы и сами плохо знаем, какой она будет, но на тебя мы надеемся. Два дня назад разговаривал с Василием Алексеевичем: он шлет тебе большой привет и желает больших успехов.

Так мы расстались с Александром Васильевичем. Он сказал, что его вызывают в столицу на десять-пятнадцать дней; как отпустят, так сразу вернется. Прошло дня два или три, это где-то числа десятого марта сорок девятого года Хелен Бреун пригласила меня побывать в Туркестане и Кентау — я в этих городах еще не был.

Да и насчет передвижения объяснила не очень внятно, сказала: «поедем попутными машинами, деньги у меня есть, не волнуйся». Решили мы с ней из совхоза пройти прямо через реку Арысь в Вознесеновку, но, подойдя к реке, удивились — она бушевала таким потоком, что ее не только перейти вброд, но и на транспорте переехать было трудно. Оказалось, что в горах началось обильное таяние верхних слоев снега, а потому реки и речушки вздулись настоящими паводками. Тогда нашу поездку пришлось отложить, потом я отпросился на работе в совхозе еще раз, но это уже четвертого апреля, а в этот день как раз и вернулся Александр Васильевич. Я ему кратко рассказал о наших затеях, он немного подумал, как бы под нос себе пробурчав:

— Торопят… Когда вы собрались?

— Завтра.

— Ну что ж, вперед, будь мужчиной и прихвати вот эту игрушку, в ней целый магазин, двенадцать штук. Это новый и, должен сказать, очень удобный ТТ. Прошу тебя, Игорек, всматривайся во все. В нашей работе мелочей не бывает.

Здесь же Александр Васильевич вручил мне удостоверение сотрудника СВПК СССР.

Вот фотография с первого моего удостоверения за № 123711. [1] фотография в публикации не представлена

Так мы с Хелен Бреун пятого апреля отправились по избранному маршруту, но как ни странно, только вышли из совхоза, нас догнала полуторка-пикап и через станцию Тюлькубас довезла до села Ивановка. Там мы сели на автобус до города Чимкента и поехали. Хелен порой забывала обо мне, расспрашивала соседей о деревнях, которые мы проезжали, и о дорогах, куда они ведут от основного шоссе. В общем, без ручек и бумаги наши «записные» книжки шпионки и контрразведчика начали свои первые записи первого путешествия.

До Туркестана мы в этот день не доехали: Хелен понравился Чимкент, мы четыре дня пробыли в нем. Она сняла номер в гостинице, как на сестру и брата, на трое суток. Меня поразило то, что паспорт у нее был уже на Численко Елену Петровну. Когда мы разместились, она мне сказала, что паспорт она сделала специально так, чтобы не числиться немкой. «Сам знаешь, как к нам, немцам, сейчас относятся», — объяснила она. Разумеется, я посочувствовал ей, но сказал, чтобы она не обращала внимания на дураков, простые люди, как мы с тобой, ни в чем не виноваты. После проведенной ночи в гостинице мы, разумеется, стали близки друг другу, хотя меня эта близость поставила в двойственное положение.

Я, неожиданно для самого себя, стал лицемером и не стал верить ни одному ее слову, особенно после ее интереса к свинцовому заводу. Я, конечно, давно уже понял, с кем я имею дело, и предполагал, что любые неожиданности могу встретить на своем пути.

Через четыре дня мы поехали в Кентау, минуя Туркестан. В Кентау мы сняли на несколько дней комнату у пожилых людей. Первый день она от меня не отходила ни на шаг, на второй день совершенно незаметно исчезла, хотя вещи ее остались здесь, на квартире. Вернулась она только к вечеру и пыталась меня обмануть любым путем: «У меня здесь, среди греков, есть родственница: мамина сестра вышла замуж еще до выселения. Когда пошла ее искать, то оказалось, что живут они отсюда километров за двенадцать-тринадцать. Я решила сходить сама, не мучить тебя. Ни машин, ни повозок, попутного ничего не было, кое-где встречались палатки. Устала я настолько, что думала, заблужусь и не найду сюда дороги, но тут старичок-хозяин зашел и говорит: «Так это вы, барышня, к геологам попали. Это же геологи там километров в двадцати от Кентау работают».

Я все понял, замял разговор, притворившись, что очень сожалею, что она так устала, даже приласкал ее, налил водички умыться и подал полотенце. Что устала она, так это я сразу заметил, не успели мы поесть, как она свалилась мертвым сном прямо на полу. Я перенес ее на койку, под видом переодеть на ночь, пересмотрел все ее дневные записи: названия населенных пунктов и расстояния между ними. Прилег на деревянную кушетку и прикинулся спящим, хотя заснуть не заснул. Часов в пять она проснулась и ахнула: «Да ты что же там делаешь, иди ко мне, я так скучала по тебе, когда блуждала, думала никогда тебя больше не увижу…» Обоюдное шпионское недоверие и лицемерие в один миг утопили все чисто человеческие отношения в омуте лжи. И это мне, тогда совсем юному человеку, было особенно отвратительно. Но я был любезен и словно влюблен. Однако настал новый день, к которому я, хотя и не заснул ни на одну минуту ночью, был готов как солдат к бою, даже к неравному бою. Вдруг она предложила: «Знаешь, Егор, мне почему-то захотелось немного спиртного и шашлычков». Я развел руками и произнес играючи: