Игорь БЕЛЫЙ - Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА

Мы быстро сделали запрос в Иорданию, проживают ли эти люди там и как они решили пойти на враждебность по отношению к Советскому Союзу. Из Иордании мы получили отрицательный ответ. В ответе говорилось, что:

«Указанные в вашем запросе граждане не проживали и не проживают в Иордании, так как таких не значится в подданстве иорданского королевства».

Мы знали методы распознавания национальностей. Один из них поочередно и применили к явившимся к нам с враждебными визитами «иорданцам». Предложили им поклясться на Коране, что они являются иорданцами, и провести в мусульманской мечети в Бухаре утреннюю молитву — после этого предложения они категорически отказались даже зайти в мусульманскую мечеть. После чего они вызывающе стали себя вести и признались, что документы у них поддельные и что они евреи, а делают то, что им приказывает их Бог. Мы передали их в военную прокуратуру, всего 9 человек. Как потом оказалось, что не все катехизисы попали в наши руки, какуюто часть они успели переправить в Ташкент и даже в Москву.

Георгий Константинович сразу вылетел в Москву и пообещал мне, что добьется от Хрущева опубликовать материалы Хелен Бреун и катехизис в газетах для всеобщего ознакомления, но обещание было не выполнено. Хрущев категорически отказался это сделать. Своими силами мы кое-где в областях все же протолкнули, но едва успели выйти газеты с катехизисом, главные редакторы этих газет были отстранены от своих должностей. Меня это взбесило до такой степени, что я в ночь выехал в Ташкент, из Ташкента в Москву; 7 сентября мы с Г.К. Жуковым и ААГречко были у Н.С.Хрущева.

Я рассказал о действиях воинственно-разрушительной даллесовской системы не толь¬ ко в США, но теперь уже и в Советском Союзе. Упрекнул Хрущева в бюрократизме и в том, что он устранился от оказания помощи в работе специальной военно-полити¬ ческой контрразведке СССР Практически, говорю, Никита Сергеевич, вы законсер¬ вировали и блокировали работу СВПК сразу после разоблачения и устранения Берии.

Я еще раз попросил его опубликовать материалы, снятые с Хелен Бреун и «Катехизис еврея, живущего в СССР», но Хрущев категорически отверг мои настойчивые просьбы: «Да вы что, ребята, если это опубликовать, то у нас такой межнациональ¬ ный конфликт может возникнуть!» Потом Хрущев рассерженно почти закричал: «Да какие же мы коммунисты, если не понимаем, что в каждой семье свои уроды?» Я не отступал и сказал: «На то мы и коммунисты, чтобы рассказать людям всю правду».

Но Хрущев остался при своем мнении.

После шумной аудиенции у Хрущева мы заехали в ресторан «Пекин» и втроем поужинали. В этот же день я улетел в Алма-Ату, рассказал все Юсупову. Вместе задумались, почему так недальновидно повел себя Хрущев. Было около 12.00 (по алмаатинскому времени), вдруг зазвонил телефон по дальней связи. «Хрущев, — прогово¬ рил Юсупов и снял трубку. — Алло, я слушаю, Никита Сергеевич. Сюда, в Алма-Ату или в Целиноград? А он у меня, мы сидим, разговариваем с ним. Он говорит мне, что в Москву больше ни ногой… Хорошо, я попрошу его, чтобы он вас подождал».

Положив трубку, Юсупов сказал: «Хрущев вылетает сюда и очень просит, чтобы ты его подождал. Что-то такой грустный голос, даже не похож на него, я впервые слышал его таким».

У меня пропало всякое желание говорить о Хрущеве. Юсупов спросил:

— Ты же из аэропорта и сразу ко мне?

— Да, — говорю, — я хотел все рассказать, попросить машину и уехать домой.

— Давай позавтракаем, — предложил Юсупов, — встретим Никиту Сергеевича, поговорим, а потом поедешь. Не нервничай, ты очень плохо выглядишь, отдохни.

В 14.20 мы встретили Н. С. Хрущева в аэропорту и сразу поехали в Дом отдыха ЦК КП Казахстана, под Алатау. Приехав туда, Никита Сергеевич предложил пообедать и без посторонних переговорить. За обедом выпили грамм по 100 коньячного напитка местного производства, Никита Сергеевич еще повторил. Покушали и пошли прогуляться.

Хрущев стал меня убеждать, почему он отказал в опубликовании катехизиса и стряпни Даллеса, снятой с Хелен Бреун. Я извинился и перебил его:

— Никита Сергеевич, я бы на вашем месте этого Микояна и Кагановича на один гектар не подпустил бы к себе, а вы продолжаете советоваться и с ними, и с Вышинским, и с прочими… У меня нет больше слов, но, поверьте мне, придет время и вы поймете, кто из нас был прав, а кто нет, да, боюсь, будет поздно.

Юсупов шел и в наш разговор не вмешивался; только я чувствовал, что он полностью на моей стороне. Потом Хрущев проговорил:

— А почему ты не переберешься сюда, в Алма-Ату?

Я ответил ему, что мне все равно, где жить. Я шофер, что здесь, что там.

— А почему не создать здесь свое подразделение и не ходить при погонах, как все? — спросил Никита Сергеевич.

Я ответил:

— Сейчас не то время, а для меня особенно, погоны от меня не уйдут никуда.

Сегодня Азия и Казахстан после XX съезда ВКП(б) превратились в стратегическую территорию активной войны разведок Запада против СССР, а я имею право по своему, теперь уже не маленькому, опыту сказать, и против всего человечества на земле.

Для этих злодеев Советский Союз как кость в горле, — мешает проглотить, а именно, поработить все человечество на земле! Я дал клятву служить Родине и советскому народу, не считаясь с какими-то мелочными, личными неудобствами.

Мы долго шли молча, никто не смел нарушить вечернюю тишину. Потом, как бы очнувшись, Юсупов спросил:

— Здесь заночуем или как?

— Конечно, наверное, здесь, — отозвался Хрущев.

— День какой-то сумасшедший, — согласился я.

Еще раз перекусили вместе и разошлись по комнатам на ночь. 8 сентября 1958 года мы после сна встретились и на эту тему больше не разговаривали. Позавтракав, все разошлись по своим делам: Юсупов с Хрущевым полетели в Целиноград, я в Чимкент.

С неделю или больше я всем существом своим отдыхал, как все советские люди, вставал дома, в семье, шел на работу и возвращался с работы домой. 20 сентября поехал в Ташкент на сессию, ведь я еще и студент, помимо всего прочего. Отчитался в техникуме, и мы с ребятами, которые были при ТуркВО, проанализировали всю обстановку на границах Киргизии, Казахстана и Таджикистана. 2 ноября в Ташкент прилетели В. Быстренко, А. Садыков, Е. Литовченко и Е. Сарафанов. Больше всех новостей было у Литовченко из США и у Сарафанова из Англии. Литовченко рассказал, как бесится Даллес, перетасовал всю колоду ЦРУ, но вместо улучшения все развалил. «МИ-6, — сказал Сарафанов, — видит, как бесится Даллес, они посмеиваются над ним, делая вид, что они преданы ему, но тем не менее все дальше МИ-6 отходит от агрессивно-националистической политики Даллеса».

Посоветовавшись по некоторым вопросам, как лучше работать в тех или иных условиях и странах, мы разъехались по своим местам. 6 ноября я вернулся домой, почувствовал себя по-настоящему уставшим человеком и подумал: «Может, на самом деле умереть и укрыться в тихой гавани под погонами генерал-лейтенанта, Героя Советского Союза, да и других наград разве мало для 27-летнего возраста? Ведь никто обо мне ничего не знает. Как так дальше жить невидимкой? Жена ревнует и думает, что я занимаюсь черт знает чем. Мать так и зовет меня казенным человеком. Пора все закончить и баста! Да еще и сердце стало покалывать».