Алекс Флим - Я — лорд звездной империи

По всему выходило, что семья Кассардов владела или имела долю в десятках тысяч компаний различной размерности. Размер доступных операционных средств лорда Аллесандро составлял пятьдесят шесть миллиардов данариев при чистой прибыли почти миллиард в год. Сколько уперли бдительные секретари и «товарищи на местах», оставалось только догадываться. Реальные размеры активов установить было проблематично, так как большая часть средств находилась в виде недвижимости и долей в компаниях.

Алекс сидел, откинувшись в кресле, пялясь в одну точку на потолке, пришибленный получающейся суммой — пятьдесят шесть миллиардов! Миллиард — это же девять нулей, да? Цифра «пятьдесят шесть» и девять нулей… М-да-а…

«Не удивительно, что меня тут чуть не отравили на фиг — с таким количеством денег вообще долго не живут. Хотя вот Билли Гейтс вполне себе здравствует и без телохранителей ходит»

Цифра, светившаяся на экране, заставляла новоиспеченного лорда чувствовать себя неуютно. Нет, он, как и большинство людей, частенько мечтал стать миллиардером. Но вот о возможных интригах, прилагавшихся к такому количеству денег, да еще и в совершенно незнакомой среде, естественно, не задумывался. Как и большинство мечтающего народа. А теперь вот сподобился… Сейчас вид огромной цифры с девятью нулями никаких положительных чувств в нём не вызывал. Из транса его вывел хрипловатый голос, раздавшийся над ухом — Алекс даже непроизвольно вздрогнул:

— Милорд, всё готово для ужина, ваши родственники и гости уже собираются в главной трапезной замка, — рядом, склонившись в легком поклоне, стоял Барра, неизвестно как очутившийся в кабинете.

— А, ну да, конечно, идем! Таэр, ты с нами? — пробормотал вышедший из оцепенения Алекс.

Девушка в ответ пожала плечами, выключила монитор и быстрыми шагами нагнала успевших выйти мужчин.

Пока они шли по бесконечным анфиладам залов и коридоров, перемежающихся воздушными мостиками, Алексу пришла в голову мысль, что может быть эти 56 миллиардов — не так уж и много. Он ведь понятия не имеет о покупательской способности этих «данариев». Может батон хлеба стоит тысяч пять?

— Таэр, у тебя зарплата сколько? — с невинным видом задал вопрос «милорд».

— Сорок пять тысяч данариев в год. Хочешь сократить мне жалование за вредность? — ухмыльнулась специалистка. — Ничего не выйдет у меня пятнадцатилетний контракт с фиксированной суммой и обязательным условием выплаты за весь срок контракта в случае его досрочного расторжения с твоей стороны. Между прочим, ты сам на этом настоял.

— А может увеличить хочу за вредность, и молоко давать за неё же, — ухмыльнулся ей в ответ Алекс. — А теперь вот подумал, что покушение на меня таки было и — ты права — увеличивать вроде как и не за что… А у тебя, Барра?

— Двадцать пять тысяч данариев в год и стипендия на обучение сына — восемь тысяч данариев ежегодно — предоставленная вами, милорд.

«Это тоже ни о чем не говорит, они оба могут быть как нетипично высоко оплачиваемыми, так и наоборот.»

Алекс напряг свои экономические познания, которые в свое время вылились в целый диплом, и вспомнил про «индекс Гамбургера»: «Ну, макдональдсов-то тут явно нет, но какое-то представление составить можно. Попробуем…»

— А сколько стоит перекусить на двоих в средней забегаловке, куда ходят обычные люди, не обремененные избытком денег?

— Зависит от аппетита, — Таэр с интересом посмотрела: мол, зачем это тебе, а? — Наверно, кредов двадцать — двадцать пять.

— А сколько в креде данариев? Или наоборот? — продолжал интересоваться Алекс.

— В одном данарии десять кредов, а в одном креде десять долей, — ласковым голосом медленно проговорила девушка. Окончание «понял, малыш?» так и напрашивалось.

«Тебя бы к нам закинуло в какого-нибудь олигарха, я б на тебя посмотрел всю такую бравую», — пробурчал мысленно лорд.

— А флаер сколько стоит, ну такой не особо роскошный, в средней комплектации?

Но дальнейшего погружения в дебри сравнительной экономики не получилось и ответить Таэр не успела — они пришли в главную трапезную.

Огромный зал, метров сто длинной, с потолками какой-то вовсе уж неприличной высоты. Стены были затянуты чем-то вроде золотистого шелка, покрытого замысловатой серебристой вышивкой. Высокие окна почти полностью закрыты алыми портьерами, а вдоль стен свисают гобелены. Потолки расписаны очередной батальной сценой: на фоне звездного неба какие-то звездолеты крошат друг друга почем зря. В центре зала находился гигантский стол, заставленный различными блюдами, за ним в высоких массивных креслах сидели люди, вернее даже толпа людей — больше сорока, это точно.

«Родственнички собрались», — без всякого энтузиазма подумал Алекс, усаживаясь во главе стола, по левую руку от него села Таэр, справа кресло пустовало. Барра остался где-то за спиной, раздавая указания слугам и дроидам, которых суетилось вокруг точно больше десятка.

Родня выжидательно уставилась на лорда Кассарда. Тот тяжко вздохнул — про себя, само собой — взял бокал, оперативно наполненный Баррой, и, собрав всю свою политичность в кулак, разразился пространной речью. Минут где-то на пятнадцать:

«Благодарю вас за поддержку в трудный для меня час… надеюсь что и в дальнейшем… вы — самые близкие для меня люди… следующая наша встреча будет связана…»

Про себя же Алекс с удовольствием думал: «Можем ведь, когда захотим! Таким канцеляритом иногда выражаюсь, что родись я пораньше — быть бы мне комсомольским вожаком!»

Родня разразилась одобрительными возгласами и началась бесконечно долгая серия ответных тостов и пожеланий. Алекс с приклеившейся на лице благостной улыбкой благодарил родню за внимание и заботу, поднимал бокалы, но практически ничего не ел и не пил. После ознакомления с цифрами у него временно обострилась паранойя, и поэтому есть в присутствии такой толпы заинтересованных лиц он опасался. Хотя и сам понимал, что это глупость, если захотят травануть — и самого маленького глоточка хватит.

Часа через полтора обстановка сделалась менее напряженной, родня, ощутимо употребив во время ответных речей, активно общалась сама с собой, Алекс шепотом пытал Таэр насчет цен на потребительские товары, та (от нечего делать) отвечала.

«Получается, имперский кред чуть дешевле доллара, значит один данарий стоит примерно восемь баксов. Стало быть, у меня четыреста с мелочью миллиардов долларов золотовалютных резервов. Стабфонд», — он усмехнулся такой мысли и машинально отпил из бокала.

И только тут заметил, что в кресле справа, бывшем до этого пустым, сидит и улыбается, глядя на Алекса, импозантный старикан лет семидесяти. Волевое лицо, испещренное глубокими морщинами, подвижные серые глаза, сверкающие из-под кустистых бровей. На голове красовался небольшой алый тюрбан, украшенный по центру крупной брошью с большим прозрачным камнем, в котором играли радужные переливы. Через плечо — перекинута длинная седая коса, к концу которой прикреплено какое-то замысловатое украшение… из золота, похоже. Сам же он был одет в темные брюки и бордовую тунику, поверх которой было некое подобие темно фиолетового халата без рукавов, украшенного золотым шитьем. Лицо старика показалось смутно знакомым: «Точно, именно он лил мне в рот какую-то гадость, Таэр сказала, что это было противоядие, которое спасло мне жизнь».