Дмитрий Хван - Шаг в аномалию

Преодоление двух порогов заставило путешественников выгружать кочи, стараясь максимально их облегчить, чтобы потом их волоком по обтёсанным стволам протащить вокруг порогов. Иные пороги преодолевали по реке, но опять же приходилось заниматься разгрузочно-погрузочными работами. Лишь к последнему месяцу лета кочи вышли на Ангару. Люди были измотаны, многие ослаблены, некоторые и вовсе тяжко заболели. Никита стал всерьёз опасаться, что ангарскому воеводе он привезёт уполовиненный в людях караван. В числе занемогших был и Тимофей Кузьмин, чей организм не выдержал сильных нагрузок, так как молодой, полный кипучей энергии парень всюду рвался быть первым. Будь то разгрузка, волок, ночной дозор или охота.

– Тимоша, за всем не уследишь, всего не сделаешь! Твоё дело – управу учинять над людишками, а ты невместные дела творишь – тяжести таскаешь да по лесу скачешь, аки заяц лопоухий, – приговаривал Никита, протягивая Тимофею горячее питьё.

– То моё дело, как себя пред людьми ставить, – слабым, но не терпящим возражений голосом отвечал молодой Кузьмин.

– Токмо ты ведать должон, что батюшка твой, Савелий Игнатьич, завещал тебе. Да к чему он казну свою тебе отрядил. А ежели ты так, прихотью своей, загонишь себя в сыру землю?..

– Цыц! Говори, да не заговаривайся, Никитка! – задохнулся от гнева Тимофей.

Никита опешил, он встал и уже собирался уйти, как Тимофей, сменив гнев на милость, смущаясь, сказал:

– Не держи обиду, друже, прости. Знамо, как ты обо мне печёшься. – Никита заулыбался, а Тимофей, спрятав ехидную улыбочку, продолжил: – Печёшься обо мне, а как я в сыру землю-то лягу, об ком ты печься будешь, как не об отчей казне. Думы тяжкие…

Никита мгновенно выпрямился, сверкнул глазами. Не в силах вымолвить и слова, покрывшийся пунцовыми пятнами от гнева, Никита запустил в смеющегося Тимофея пустой плошкой и ушёл, провожаемый смехом, тут же перешедшим в яростный, удушающий кашель.

Енисейский острог. Весна – лето 7138 (1630).

Ждан Кондырев, присланный из Тобольска на Енисейское воеводство взамен боярина Шаховского, убитого заговорщиками во главе с бывшим енисейским атаманом, немедля взялся за укрепление положения Енисейска. Высокий да широкий в плечах мужик с чертами лица будто вытесанными из камня, он и являл собой настоящую каменную глыбу. Из мелких дворян, выходцев из Литвы, башковитый, прямой и честный, да с неуловимой для чужака хитринкой, Ждан был настоящим воеводой, который, если что, не будет искать вспоможение товарищей, а сам укажет ослушникам их место.

Вместе с новым воеводой в Енисейск прибыло сто тридцать казаков и служилых стрельцов, а также шесть крестьянских семейств для занятия огородничеством.

Новый воевода сибирского форпоста Московского царства незамедлительно взялся за дальнейшее распространение влияния Енисейского воеводства, чувствуя острую конкуренцию со стороны Красного Яра. Начал Ждан с укрепления в Братской землице, где его атаман, Максим Перфильев, в устье Оки-реки основал острог и стал укрепляться в той земле, собирая ясак с бурят да приводя их под руку русского царя. Так, собиравшие ясак с бурят и тунгусов казаки Перфильева в середине лета достигли Удинского зимовья, в коем оставалось к тому времени лишь несколько казаков.

Форт Удинск. Июль 7138 (1630).

– Паруса на реке! – заорал дозорный с башни островной крепостицы, начав что есть сил лупить по чугунной пластине, отлитой в кузнице Репы, предупреждая крепость и форт о появлении на Ангаре чужаков. Однако казацкие струги, постояв недолго вблизи острова и укреплений, стали забирать правее, уходя к Удинскому зимовью.

– Ну всё, вот и кончились наши спокойные деньки. Жди гостей теперь вскорости, – озадаченно пробормотал Карпинский, отводя бинокль от глаз.

– В Удинское зимовье пошли, а там для них облом будет, – с долей злорадства сказал Сазонов.

– Баракайские ясака так и не давали? – спросил Карпинский.

– Ну да, недавно приходил их человек, предлагал нам все шкурки поменять на оружие.

– Ясно. Но казаки могут выбить из них этот ясак силой.

– Петя, ты не переживай за них. У Баракая советник уже есть – Акира наш там, если казаки в тайгу сунутся, они будут уходить в чащобу. Акира научил их дозоры учинять.

– Учинять? – расхохотался Пётр. – Товарищ майор, вы уже словами казаков разговоры ведёте.

Сазонов ухмыльнулся, кивнул:

– С кем поведёшься, как говорится. Ладно, я в форт, надо за ними понаблюдать, а то ещё удумают что-нибудь. Остаёшься за старшего.

– Есть, – козырнул Карпинский.

Оба казацких струга были наполовину вытащены из воды, видимо, для починки. Струги вблизи оказались несколько меньше в размерах, по всему выходило, что привезли они менее двадцати человек. Но в условиях Сибири и двадцать человек – сила, с которой надо считаться всем окрестным племенам и улусам. И приходилось считаться, а не то навалятся страшные бородатые казаки с огненным боем, заберут аманатов до следующего сбора ясака, попробуй не отдать.

Хотя для многих народов Сибири начало сдачи ясака пришлым людям означало возможность выжить в условиях набегов и грабежей со стороны соседних, более сильных народов или племён. Те же ангарские тунгусы легко приняли сторону российских пришельцев из-за того, что незадолго до их появления на Ангаре доминировавшие тут буряты убили наиболее влиятельного тунгусского князца Приангарья Тасея. Поэтому тунгусы приняли сторону более сильных пришельцев, которые не проявляли агрессии к ним, а лишь предложили сдавать ясак шкурками в обмен на покровительство. Тут же на Ангаре прекратились набеги бурят на тунгусские поселения и их грабёж, а также кровавые разборки между тунгусскими кочевьями. Постепенно вести о тунгусском замирении на Ангаре расходились по округе, подобно оставленными брошенным камешком кругам на поверхности воды. Особого почёта пришельцам добавила байка о служащих им злых демонах-шутхэрах, гуляющая среди туземцев и обрастающая с каждым рассказчиком очередными леденящими кровь подробностями.

На Ключ-острове прибывшими на границу Ангарского края казаками Усольцева была выстроена небольшая часовня. Впервые в истории этого мира над Ангарой вознёсся православный крест, известный ныне российским пришельцам как старообрядческий, лишённый ещё малой верхней планки. А со стороны форта казаками и мастерами были заложены две ладьи да несколько малых лодок.

Прибывшие в Удинское казаки до середины следующего дня не проявляли активности, но ближе к вечеру один малый струг приблизился к форту Удинск. Сошедшие на берег двое казаков не приближались к крепости, явно ожидая того, что к ним выйдут, а пока внимательно осматривали обложенные кирпичом толстые стены укрепления.