Дмитрий Хван - Хозяин Амура

Пока же приоритет был за языком империи Цин, следующими по важности были монгольский и китайский, ведь большую часть имперского войска составляли эти народы.

— Гэмун-Хэцэн — маньчжурское название Пекина, — чуть слышно напомнил Мирославу Ким.

— Пусть Ли Хо ведёт переговоры, — ответил Гусак. — А я некоторое время побуду иезуитом.

Хёджон заставил своего коня сделать несколько шагов вперёд, чтобы обозначить своё главенство среди сунгарийских переговорщиков.

— Моё имя Ли Хо, я командую войском, которое по приказу князя Сокола пришло к незаконно построенному вами городку на земле солонов, его подданных, — заявил принц, с вызовом глядя в глаза чиновнику-маньчжуру.

— Ты хорошо говоришь на моём языке, Ли Хо, — ответил тот, поморщившись с досады, — но слова твои полны лжи! Земли, лежащие по берегам реки Чёрного Дракона, принадлежат империи Цин с давних времён, а народы, живущие там, являются нашими данниками.

— Это не так, — усмехнулся Хёджон. — Народ дауров, народ солонов и прочие народы, кроме немногих родов мятежных дючер, являются подданными князя Сокола.

— Богдыхан — суть Бог земной, равного ему на земле не может быть! — произнёс запальчиво военачальник. — Но великий император милостив и великодушен. Князь северных варваров должен склониться перед властью Цин и принять её всей душой. Тогда милостивый богдыхан одарит князя Сокола щедростью своей, утвердит титул его и даст ему великие дары.

— А если князь Сокол не послушает князей-регентов Доргоня и Цзиргаланя, правящих при малолетнем императоре Фулине, сыне великого Абахая? Ведь до сих пор все присылаемые войска находили на этих землях лишь бесславный разгром и смерть, — спокойным, но твёрдым тоном отвечал Ли Хо, поглаживая эфес сабли. — Судьбу Нингуты может повторить и Гирин.

Маньчжуры будто подавились гнильём, их лица стали пунцовыми от гнева и стыда, но они нашли в себе силы сдержаться, а военачальник, поборов приступ гнева, бросил:

— Не бывать тогда миру между нами… — и уже хотел поворотить коня, чтобы отправиться в лагерь, как заговорил Гусак:

— Его нет и сейчас! Что с того? Но говорят, что чужеземцы, служащие империи Цин, не льют вам лучшие пушки, которые мы льём для князя Сокола?

— Ложь! Эти варвары льют лучшие пушки по приказу для империи Цин! — гневно возразил военачальник.

— А ещё говорят, что чужеземцы делают вам плохие аркебузы, а для Сокола мы делаем аркебузы, которые их бесконечно превосходят! А речные корабли, которым не нужен парус и гребцы? Делают ли их для империи Цин?

— Император прикажет, и они сделают их! — обернувшись, воскликнул чиновник.

После чего маньчжуры, словно по команде, принялись разворачивать коней.

— Если вы сейчас уйдёте в свой стан, не договорившись о мире между нами, мы атакуем ваш незаконный городок и ваш отряд, что прячется в зарослях орешника близ той гряды! — повысил голос Ли Хо, повторяя слова Мирослава, и указал обернувшимся на возвышающийся вдалеке каменный гребень.

Его словам не вняли, что было неудивительно. Маньчжуры, брезгливо поморщившись, отвернулись и продолжали неспешное движение к городку. Едва ли они подумали, что предостерегающие слова варварского военачальника стоят больше усилий, потраченных на сотрясание воздуха. А вот наличие иезуитов среди людей князя Сокола их даже обрадовало — теперь к этим чужеземцам при дворе не будут относиться с тем беспечным уважением, как это происходит сейчас. Но откуда у ближних варварских племён появилась нужда в заморских дальних варварах? Неужели теперь погрязшим в дикости речным князькам понадобились знания о будущих солнечных и лунных затмениях? Зачем им угадывать погоду, ведь ранее им достаточно было обратиться к духам? Неужели им составляют календари-летосчислители?! Но как варвар будет им пользоваться? А если им и правда отливают пушки, которые имеются у армий Цин, воюющих с минскими мятежниками? Что задумали северные племена? Откуда у них взялась наглость уповать на свои угрозы великой империи, сокрушившей Минское царство? Эти вопросы, приносящие лишь смущение духа, роились в головах обоих чиновных маньчжуров. Ответов на них не было. Нужно ждать приказа великого князя Доргоня.

Начальник войсковой операции Гусак тяжёлым взглядом провожал удаляющихся всадников противника. Выдержав паузу, он, выговаривая каждое слово, произнёс:

— Разговор, стало быть, окончен… — и, повернувшись, окликнул трубача: — Юнпе! Труби атаку!

Гусак заранее обговорил действия отряда Волкова и миномётной батареи при полном провале переговоров. Один из корейцев, приложив к губам трубу, вместо более привычных военных медных гонгов, принялся наигрывать нехитрую мелодию. Услышав её, маньчжуры, что были чином попроще, стали то и дело оборачиваться на остававшихся до сих пор на месте переговорщиков. Что они ещё хотели, эти недалёкие варвары?

— Если они атакуют войско Саньта, то очень скоро об этом пожалеют, — нехотя проговорил Айжиндай, помощник гиринского фудутуна. — Там больше воинов, чем есть у этих глупцов.

— Стоит предупредить Саньту, — степенно кивнул даотай Дачэнь, совсем недавно назначенный на эту должность — советника цзянцзюня Гирина. — Отправь к нему гонца с сообщением о моём разрешении атаковать варваров, если они посмеют напасть.

Вскоре двое всадников отделились от группы и на рысях двинулись в сторону засевшего в орешнике тысячного полка селина Саньты.

— А гонцов они всё же послали! — торжествующе воскликнул принц. — Видали?!

— Я не пойму, почему бы им не замириться? — проговорил Мирослав, когда с опушки леса также донеслись звуки трубы, сообщающие о том, что приказ принят. — Ведь так будет проще им самим!

— Учти, они ещё до конца не приняли китайские ценности, — усмехнулся Ким. — Через пару десятков лет они вообще не стали бы с нами встречаться. Для них мы просто доставляющие всякие неприятности варвары, не стоящие лишнего слова. Я думаю, что майор Матусевич не совсем прав, желая достичь заключения договоров с маньчжурами.

Первые три мины прошелестели над головами сунгарийцев и упали за земляным валом, подняв в воздух клубы пыли. Следом за ними последовали ещё и ещё. С собою отрядом было взято полторы сотни зарядов — этого должно было с лихвой хватить для уничтожения маньчжурского городка. Три десятка мин было с химической начинкой, причём на этот раз концентрация отравляющего вещества была намного увеличена — враг не обойдётся слезами, соплями и испорченными портками. Их приберегли для устрашения маньчжуров, если переговоры зайдут в тупик. Но сейчас они и вовсе провалились. Мирослав знал, что цинские чиновники способны «вести переговоры» месяцами, поэтому в определённый момент их стоило подстегнуть. Такой момент настал очень быстро.