Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ

Четырнадцатого января Агентство ГАВАС сообщало:

"Бывший борец с большевизмом, генерал Михайлович заявил вчера на совместной с главой югославских коммунистов Тито пресс-конференции:

Великую русскую революцию сербский народ с самого начала правильно воспринял как стихийное возмездие, понимая, что она, как и все революции, несла на себе и печать ужаса, и печать величия. Наш народ понимает, что мирные революции могут произойти в странах, где без русской революции еще долго пришлось бы ожидать нового мировоззрения, которое вскрывает и осуждает неравенство в обществе и в соответствии с которым, обществом должна управлять человечность, а не материальный интерес; понятно, что эти изменения, благодаря жертвам русской революции, непременно будут происходить не в одной стране до тех пор, пока не родится новый, более справедливый мир. Русскую революцию возглавил русский - Владимир Ильич Ленин. Эта революция знала, кто и, возможно, куда ее ведет".

Своими выпадами против "инородцев", под которыми, прежде всего он подразумевал хорватов и евреев, генерал привлекал на свою сторону националистов, отбивая их у прогерманских движений. А высказываемые идеи общеславянского единства способствовали росту его популярности в стране и совпадали с проводимой СССР политикой.

Цели и принципы нового правительства на той же пресс-конференции озвучил Тито: "Югославия должна быть федеративным государством и конституционной монархией. Прочность будущей Югославии будет гарантироваться созданием сербского образования в рамках государственного сообщества, которое на принципах демократии объединит весь сербский народ на территориях его проживания. То же самое произойдет и с хорватами, и со словенцами. В рамках этих государственных образований необходимо предоставить народу возможность удовлетворять свои особые региональные экономические, социальные и другие интересы путем широкого народного самоуправления".

Растиражированное мировой прессой заявление вынужден был подтвердить Симович, блок Михайловича-Тито получил еще несколько очков.

Новое правительство немедленно пошло на компромисс с националистическими верхами и Югославия стала состоять из трех автономных бановин, Сербии, Хорватии и Словении. Автономии получали широкие полномочия. Хорватский лидер Мачек, после консультаций с Италией, согласился стать заместителем премьер-министра Югославии, что успокоило хорватов и стабилизировало обстановку внутри страны.

В ответ сербские националисты, из числа проанглийски и прогермански настроенных, начали кампанию по "защите сербства". Большинство сербов, впрочем, к этим призывам остались равнодушны. Они в основном поддерживали Францию и благожелательно относились к союзу с Россией. В результате национальные противоречия в Югославии хоть и не исчезли, но на время притихли.

Симович не собирался резко отказываться от политики балансирования, поэтому он попытался убедить Германию и Англию, что переворот вызван исключительно внутриполитическими причинами и что Югославия готова выполнять все принятые на себя обязательства. Но печать Англии, США и нейтральных стран расценила переворот в Белграде как: "плевок в лицо Великобритании и Германии, угрожающий интересам этих двух стран". Именно так оценивали югославский переворот и в Берлине.

Жданов остался доволен. Советский Союз продолжая традиции Российской империи и постепенно наращивая вес на международной арене, сделал заявку на ведущие роли на Балканах, вступая тем самым в столкновение с традиционным германо-австрийским влиянием, и выиграл.

После недолгих консультаций, двадцать пятого января в Белграде подписали четырехсторонний пакт о дружбе и ненападении между Югославией, Францией, Чехословакией и СССР. Вторая статья договора предусматривала, что в случае, если одна из договаривающихся сторон подвергнется неспровоцированному нападению со стороны третьего государства, другие стороны обязуются оказать военную помощь. Соглашение предусматривало и военно-техническое сотрудничество. С последнего реальное сотрудничество и началось. Как докладывал на заседании политбюро Вышинский:

- Югославы просят Францию и нас оказать содействие как поставками вооружений для своей армии, так и непосредственным направлением на Балканы воинских контингентов, а также политическую помощь в виде поддержки Югославии перед Берлином. Симович выразил готовность немедленно принять на свою территорию любые вооруженные силы союзников, в первую очередь, авиацию.

- Надо помочь - высказался Буденный. У нас резервы есть, которые для испанцев планировались. Имеем возможность.

- Кстати, об испанцах - вмешался Мануильский. Испанские коммунисты есть у нас и во Франции. Сейчас они везде лишние, а если их туда? Они большую поддержку Тито оказать могут.

- В Югославии это традиция - согласился Вышинский. Они белых после гражданской много приняли, пусть теперь и красных эмигрантов принимают.

- А французы? - спросил Жданов.

- Они не против. Сами готовы оказать помощь, в любых разумных пределах, и не возражают, чтобы мы передали Симовичу танки и самолеты.

- Я смотрю, вопрос проработан - удовлетворенно кивнул генеральный секретарь. Так и поступим.

Уже во время подписания пакта, в Югославию перебросили бригаду французской пехоты. Официально - "для охраны лидеров стран-участников переговоров от терактов и диверсий". В феврале армия Югославии получила от СССР восемьдесят истребителей И-16 и И-15, пятьдесят бомбардировщиков СБ, сотню танков БТ и Т-26. В кредит, Москва решила не торговаться. С техникой в страну приехали и советские специалисты. В Югославию из Франции и СССР потянулись испанские эмигранты, уехавшие после победы Франко. По линии разведки НКГБ, среди них в страну попала и группа бойцов бывшего партизанского (диверсионного) XIV корпуса республиканцев, среди которых были и советские офицеры. Испанцев новое правительство приняло на службу, французские и советские части использовало для демонстрации поддержки. Всем противникам было понятно - в случае необходимости, на помощь Симовичу будут переброшены дополнительные силы.

Откровенную сенсацию вызвало представление молодому королю и премьер-министру главы советской военной миссии:

"Его сиятельство, комбриг граф Игнатьев".

Такого от большевиков никто не ждал, на что и делался расчет. Алексей Алексеевич Игнатьев действительно был графом. Военный атташе царской России во Франции, после долгих лет раздумий он перешел на сторону большевиков, с 1937 года служил в Красной Армии, и сейчас Москва использовала его опыт и титул. Опытнейший военный дипломат, Игнатьев применял свое происхождение, связи и опыт в полную силу. Появление знакомого многим графа было воспринято югославами с восхищением и резко увеличило число сторонников России среди элиты. Теперь многими СССР воспринимался как вернувшаяся Россия. Так же миссию графа Игнатьева восприняли и в других странах.