Дорис Лессинг - Сириус экспериментирует

— Тебе нельзя попросить о переводе на другую планету?

— Не думаю, что… Впрочем, пусть будет так, как ты говоришь. Если, вернувшись сюда, я вновь сделаюсь самим собой, я не стану просить о переводе.

— Но почему бы и нет, — упорствовала я. — Во всяком случае, надеюсь, ты догадаешься попросить, чтобы тебе регулярно позволяли брать отпуск, дабы сменить обстановку.

Назар улыбнулся. На сей раз его улыбка была нежной, даже благодарной, и в ней — вновь — чувствовалось восхищение.

— Я передам нашему руководству твои пожелания, — сказал он.

— И как ты думаешь, какую работу тебе поручат, когда ты вернешься? Если только ты и вправду вернешься.

— Какую работу? Все будет как обычно. Меня отправят в новое место. От твоего внимания наверняка не ускользнул тог факт, что города на востоке Основного Материка вскоре будет погребены под песками?

— Да, я это заметила!

— Это значит, я опять окажусь в каком-нибудь паршивом городишке, где поначалу жизнь покажется мне настоящим адом, а потом… все вернется на крути своя. В любом случае, я буду следить за порядком и безопасностью и наблюдать за Шаммат, как делал всегда! Может быть, мне прикажут создать новый город вместо тех, что погибнут, — прекрасный, совершенный город… до тех пор, пока…

— И каким будет этот новый город? — спросила я и, не удержавшись, съязвила: — Разумеется, его облик будет определяться Необходимостью. И все же, каким он будет?

— Думаю, мне нужно уехать прямо сейчас, — сказал Назар. — Если я не уеду, может случиться все что угодно! Возможно, я даже вернусь к Элиле, вряд ли я сумею так просто вычеркнуть ее из своей жизни.

— Как же ты вызовешь космический корабль? — поинтересовалась я.

— Я вернусь другим путем, — ответил он. — Прощай, сирианка. Спасибо тебе. Береги свои серьги и все остальное. Тебя будут преследовать и могут ограбить, а если обнаружится, что я исчез, путтиоряне не оставят тебя в покое… Вызывай космический корабль и улетай. Таков мой совет.

С этими словами он выскочил из комнаты, и через некоторое время я увидела внизу, у подножия башни, маленькую темную фигурку. Он не взял с собой никакой одежды. Лишь теперь я догадалась, что Назар имел в виду. Он собирался уйти в заснеженные пустоши и умереть. Так вот какие средства перемещения использует Канопус! Но у меня не было времени раздумывать о случившемся и о долгом разговоре с Назаром, разговоре, в ходе которого я столько раз вплотную приближалась к прозрению. Я смотрела, как канопианец с трудом бредет по улице. Низкая поземка на северо-востоке говорила о том, что скоро снова пойдет снег. Но задолго до начала снегопада Назар замерзнет в сугробах. Он погибнет очень скоро, я знала это. Я была уверена, что его не найдут, пока не стает снег. А обнаружив его тело, путтиоряне придут за мной. Возможно, мне предъявят обвинение в убийстве или в том, что я не доложила им, что Назар исчез, — кто знает, чего можно ожидать от обитателей подобного места! Однако до того, как растает снег, еще далеко. Я надеялась дождаться весны. Я стояла, глядя на то, как снег укрывает все вокруг белой пеленой, и думала, что все это — просто вода. Когда станет тепло, она забурлит и затопит все вокруг этих башен. Я буду стоять здесь, наверху, и смотреть на потоки мутной воды, а потом — так мне хотелось верить — все вокруг зазеленеет. Я никогда не видела ничего подобного.

У меня не было причин не верить предостережениям Канопуса. Я знала, что к ним стоит прислушаться. Мне не хотелось сталкиваться с путтиорянами или с деградирующей местной элитой — эта праздная, избалованная публика всегда отличалась изощренной жестокостью… Тогда чего я ждала? Разумеется, я надеялась, что увижу Клорати.

Я прибыла сюда, чтобы встретиться с Клорати.

Я понимала, что здесь была какая-то тайна. В то время я не надеялась ее разгадать, но знала, что она есть.

Я решила, что вызову космолет и улечу. Я отправила запрос и собрала свои вещи. Я нашла в сундуке белое одеяние с капюшоном и надела его. Я не хотела, чтобы меня видели, а беглянка в черном была бы слишком заметной на снегу, и меня бы немедленно задержали.

Собираясь, я заметила на полу несколько исписанных листов бумаги. Они валялись там, где лежал Назар. Я пробежала написанное глазами. Его отчаяние, его печаль, его ненависть к самому себе — все это было описано здесь, причем текст пестрил бранными словами и вульгаризмами. Передо мной была целая пачка бумаги, а записи велись на протяжении нескольких месяцев. Последняя из них явно была сделана непосредственно перед тем, как я вошла в комнату. С трудом разбирая торопливый, небрежный почерк, я прочла:

«Вновь и вновь я возвращаюсь к одной и той же мысли. Мне стыдно за себя, и этот стыд не позволит мне смотреть в глаза Канопусу и даже самому себе. Я надеюсь, что Сириус поможет мне вновь обрести силу духа, и тогда я сумею заставить себя вернуться к выполнению своих обязанностей. Размышляя о Сириусе, я недоумеваю, как могло случиться, что могущественная Сирианская империя — деятельная, изобретательная и умелая — не имеет представления о самых существенных фактах? Она то процветает, то переживает периоды упадка, ее власти принимают решения и вновь идут вперед… Сириус позволяет населению бесконтрольно расти, а потом сокращает его численность почти до нуля. При этом он ориентируется исключительно на расстановку сил в текущий момент и настроение общества и никогда не думает о Необходимости. Разумная и компетентная сирианка, которая вряд ли способна потерять свой моральный облик так же легко, как и я, не имеет понятия о предназначении Канопуса и не представляет, каким могло бы быть предназначение Сириуса. Одно это является для меня великим стимулом к тому, чтобы вновь обрести себя».

Я свернула листок вчетверо — он был изготовлен из незнакомого мне хрупкого и в то же время гибкого материала, — сунула записку в карман, быстро спустилась по ступеням и нырнула в холодный туман. Снаружи снова шел снег, хотя и не сильный. Я не боялась, что не найду космолет, но опасалась, что меня могут остановить. У подножия башни я заметила пару путтиорян-охранников. Обогнув башню, я бросилась бежать. Вскоре я оказалась на дороге, по которой пришла в город. Я бежала без остановки, спотыкаясь и тяжело дыша. Пару раз я едва не упала в придорожную канаву, — заметенная снегом, она показалась мне тропинкой. Я размышляла о том, где сейчас Назар. Продолжает ли он свой путь или упал в снег и умирает? Эти мысли казались странными и непривычными — ведь мы не должны умирать! Сириане с Планеты-Матери могли обновлять свои тела почти бесконечно. Смерть для нас была чем-то запредельным. Неужели Канопус распоряжается телами как машинами или одеждой?