Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер

– Но как же мои люди, специально поставленные следить, чтобы…

– Они у вас не русские, что ли? Им гораздо проще присоединиться к соотечественникам. А вам потом придумают, что доложить.

– Нет, этого не может быть! Мои люди многократно проверены и понимают, что стоит на кону. В том числе и для них лично… Один из них только что получил офицерский чин! Я подозреваю самое худшее.

– Подозревать – это не только ваше право, но скорее всего – прямая обязанность. Но я-то тут при чём? Сбежали или исчезли доверенные вашему попечению люди? Доложите командиру крейсера, организуйте поиски. На корабле оченьмного укромных помещений, но и у вас – достаточное количество изнывающих от безделья подопечных. Я, со своей стороны, обещаю вам только одно – адмиралу об инциденте докладывать не буду, хотя по должности полагается. Но мы, строевики, не буквоеды и не крючкотворы. Я ничего не слышал и не знаю. Доложите сами, когда и что сочтёте нужным. Пойду досыпать, до подъёма целых два часа.

Строссон ушёл, провожаемый бессильно-злобным взглядом в спину.

…Как правило, допущенная при подготовке операции ошибка никогда не бывает единственной. Если старшие начальники невнимательны или непредусмотрительны, то подчинённые – тем более. Вдобавок каждая исходная, так сказать, «ошибка первого порядка» с железной непреложностью порождает собственные производные.

Гамильтон-Рэй, полностью доверив подготовку «Дискрешена» людям, назначенным Арчибальдом, и не прислушавшись к капитан-лейтенанту Строссону, совершил ошибку не очевидную, но роковую.

Следующая, тоже стратегического масштаба, что выяснилось слишком поздно, была допущена Хиллгартом и вышестоящими штабистами Гарвичского командования лёгких сил, когда они по совершенно непонятной причине отказались от прикрытия отряда в виде двух-трёх дивизионов эсминцев или пары эскортных авианосцев. Затевая акцию едва ли не планетарного значения, глупо экономить несколько тонн мазута. Взамен Хиллгарт получил бы дополнительно трёхсотмильную зону безопасности и стопроцентную гарантию успеха.

Но адмиралам показалось, что и трёх крейсеров достаточно для весьма рутинной операции, а работающие помехогенераторы «Гренвилла» всё равно не позволили бы поддерживать постоянную радиосвязь со всеми кораблями отряда, пиратскими прежде всего. Так что решили попросту, без затей: ограничиться тесным походным ордером с прямой зрительной связью и конкретной, не подразумевающей «превратных толкований» диспозицией.

Как в последний раз было здраво сказано: «Не война ведь!»

А раз не война – о чём беспокоиться? Войны начинаем мы, а все прочие покорно ждут, когда и как это состоится.

Роковая воронка некомпетентности и какой-то совершенно детской безалаберности с каждым следующим шагом (или ходом на поле стратегической игры, не шахмат, а скорее го) продолжала закручиваться всё туже. Очевидно, за девяносто лет мирной жизни британский флот пришёл в ещё большее расстройство, чем русский – за пятьдесят, предшествовавших японской войне.

Идея захвата безоружного сухогруза непременно замаскированными под пиратов катерами, с использованием целых четырёх крейсеров только для прикрытия, выдавала полную шизофрению в головах планировщиков. Отрабатывая прелюдию большой войны, они одновременно панически боялись применить свои океанские рейдеры в открытую, по прямому назначению. Хотя чего проще – заглушив возможные радиопереговоры «Вилькицкого», остановить его предупредительным выстрелом, пришвартоваться борт к борту, переправить на пароход своих коммандос и русских «волонтёров». Заставить капитана и его команду вести судно, куда прикажут. Даже с точки зрения их же собственной логики наличие на русском пароходе русской же команды с широко известным в морских кругах всего мира капитаном сработает на общий замысел. После завершения акции экипаж интернировать или ликвидировать, в зависимости от решения вышестоящих инстанций, пароход, как дополнительное доказательство, захватить целёхоньким. Очень просто и без всякого риска.

Однако, к несчастью «гордого Альбиона», его флотское командование, уже в третьем поколении не решавшее боевых задач сложнее огневой поддержки миротворческих операций «на задворках бывшей великой империи», полностью попало под обаяние хитроумных построений Арчибальда. А того просто несло – обычные лобовые «трёхходовки» казались «мыслящей машине» слишком примитивными для его утончённого интеллекта.

Экипажи «пиратских» катеров были укомплектованы самыми обычными строевыми лейтенантами и старшинами, не имевшими опыта настоящих пиратов, наловчившихся захватывать даже гигантские танкеры в двести и триста тысяч тонн, с десятками успешных абордажей за спиной, в грош не ставящих ни свои, ни чужие жизни. Моряки же «Его Величества» никогда ничем подобным не занимались, свиста пуль над головой не слышали, а уж что такое – поставить ту самую голову «на кон» – и вообразить не могли.

Когда «Вилькицкий», выжимая из своих машин скорость выше проектной, начал метаться по морю всеми видами противолодочных и противосамолётных зигзагов, одновременно демонстрируя готовность к тарану и подставляя под реданы катеров бурлящие кильватерные струи трёх винтов, впервые в немногие умные головы пришли мысли, будто что-то пошло не так.

Мысль первая, не требующая фантазии, особенно в применении к русскому, – капитан сумасшедший, которому проще погибнуть самому и потащить следом свой экипаж, нежели спокойно подождать в относительном комфорте, пока его судовладелец заплатит выкуп.

Мысль вторая – посложнее. Каким-то образом русским стало известно о готовящейся акции, и они подставили британцам корабль-ловушку, очень распространённый приём борьбы с рейдерами в Мировую войну.

Эта идея была полной чушью, такие ловушки имели смысл в расчёте на встречу со вспомогательными крейсерами, переделанными из коммерческих пароходов, никак не против полноценных боевых кораблей. Но она, как писал Маркс, «овладела массами». И все последующие действия сначала капитан-лейтенант, командующий «пиратами», а потом и адмирал Хиллгарт строили, исходя из неё.

На самом же деле штурман «Вилькицкого» раньше служил на военном флоте, следить за морем во время вахты был приучен, оттого чисто автоматически занёс в вахтенный журнал и координаты, и даже тип замеченных, всего на несколько секунд появившихся у горизонта крейсеров. Тут же доложил о зрительном контакте капитану. Ровно через полчаса ракурсом девяносто к последнему месту крейсеров появились и катера.

Флагов они не несли, окраска никоим образом не соответствовала военной, но принять их за прогулочные мешали ясно видимые спаренные пулемёты в кокпитах и, главное, стиль маневрирования.