Клаус Нойман - Правда об Орловским инциденте

Несколько минут активной работы грифами, и Владик с Лёхой затолкали тётку в душевую. Миша захлопнул дверь душевой, для пущей убедительности подпёр тяжелым кулером.

– Надеюсь, больше никого.

Женщины, похватав свои вещи, спешно покинули раздевалку.

– Пойду, душ приму, и переоденусь что ли… – сказал Коля, не обращаясь ни к кому конкретно.

– А что, мысль! – поддержал Владик.

Лёха просто кивнул.

– Если что, я в тренерской, – озвучил свои планы Миша, и вышел из раздевалки.

Остальные последовали за ним.

Доктор чувствовал себя немного вымотанным. Полная дезинфекция – проход ультрафиолетовых ламп, дездуша, воздушки, и получение нового комплекта одежды занимала, как минимум час. Но сегодня инфекционщики очень активно занялись привезенными им пациентами, поэтому выехать из инфекционного они с Катюшей смогли лишь через два с половиной часа.

Он вел машину на станцию скорой помощи и желал лишь побыстрее закончить смену. Рядом сидела Катюша. Ей повезло дважды. Помимо того, что она легко отделалась, не заразившись от Петровича, ей выдали новый комплект формы, который был почти впору.

– Восемнадцатая! Восемнадцатая, ответьте! – внезапно ожила рация.

– Восемнадцатая слушает, – ответила в рацию Катюша.

– Богоявленская площадь, два, спортивный клуб имени Гак… Ну, в общем, вы поняли… Клуб за Торговыми рядами.

– Что там? – поинтересовалась Катюша.

– Говорят, бешенство, – ответила диспетчер. – Но вы сами знаете, может быть что угодно.

– Скажи им, что у нас смена заканчивается, и водитель в больнице, – встрял в разговор доктор.

– Вы у меня единственная свободная машина. Все на вызовах. Вообще все. Так что езжайте! Всё, отбой, – диспетчер отключилась.

– Что-то у меня нехорошие предчувствия, – мрачно сказал док, и включил сирену.

По обеим сторонам Гостиной улицы стояли два здания-близнеца – длинные Торговые ряды. Они были, наверное, единственным комплексом в городе, который никогда не менял своего предназначения. Уже больше ста шестидесяти лет, с момента постройки на деньги купечества, в Рядах шла торговля.

Менялись времена, менялась мода, менялся политический строй, менялись владельцы и арендаторы лавок, лавки становились магазинами, кабаки – ресторанами, менялось всё, но неизменно Ряды продолжали торговать. Сейчас в Торговых Рядах расположились дорогие магазины и не менее дорогие кафе, были мини-отель и кинотеатр, а летом на крыше устанавливали эстраду и играл оркестр. Несмотря на запредельные цены, в рядах всегда было многолюдно. Расположенные в историческом центре, они находились на пересечении любимых маршрутов пешеходных прогулок горожан.

Ресторан “Белый Орёл” сиял огнями в торце здания №2. Из его огромных окон в полтора человеческих роста был бы виден перекресток Гостиной и Воскресенской, если бы они не были закрыты тяжелыми портьерами. Первый этаж Рядов был практически на уровне тротуара, и если бы окна были открыты, то все прогуливающиеся могли бы наблюдать гостей “Белого Орла”. Это было недопустимо для заведения, завсегдатаями которого были представители городской и областной власти, какая бы власть сейчас ни была, и деловых кругов. Для посетителей же, которым был интересен вид из окна, отлично подходил зал на втором этаже ресторана.

Швейцар Дмитрий ужасно жалел, что подменил простуженного коллегу, и вышел сегодня на работу. Обычно, пятница и суббота были лучшими днями, когда чаевые лились рекой, и поэтому Дмитрий с радостью ухватился за возможность постоять у дверей лишний день. Но сегодняшняя суббота была совсем необычной.

Всё началось с драки прямо около входа в ресторан.

Какой-то дёрганый малолетний психопат напал на женщину. Система безопасности среагировала сразу. Дмитрий даже не успел вмешаться, как из ресторана выскочили двое охранников, оторвали психа от женщины, и быстро, но тщательно отработали на нём ряд весьма болезненных ударов. Похоже, правдивыми оказались истории о том, что сумасшедшие не чувствуют боли. Нормальный человек бы уже отключился, а этот юный псих только мычал, и снова лез в драку.

Дмитрий увёл пострадавшую в ресторан, где в служебном помещении пара свободных ребят из персонала смогли обработать её раны, к счастью, неглубокие.

Женщина порывалась вызвать скорую и милицию. Вызов милиции, с их расспросами и поиском свидетелей был совершенно не нужен “Белому орлу” и его гостям.

Управляющий и скромное денежное вознаграждение смогли убедить женщину, что одной “скорой” будет вполне достаточно. Дмитрий к этому времени снова стоял у входа. К своему удивлению, он видел на улице еще нескольких психопатов, таких же, как и первый. Как будто дурдом сегодня вывезли на прогулку в центр города. Несколько раз поблизости слышались сирены. Каждый раз Дмитрий думал, что это “скорая” приехала за их подопечной, и каждый раз сирены смолкали неподалёку.

Вскоре, из ресторана начали разъезжаться гости.

Причем, уходили не как обычно. Почему-то сегодня все делали это быстро и тихо. Дмитрию показалось, что лица некоторых выражали страх. Чаевых, на удивление, было много.

После того, как большинство гостей разъехались, наступило небольшое затишье. Однако, скучать не приходилось. Помимо сумасшедших, то и дело попадавшихся в поле зрения, сегодня развила активность милиция. Несколько раз мимо проезжали бело-синие “Победы” с включенными мигалками, а со стороны набережной Дмитрию однажды послышались выстрелы. Или что-то очень похожее.

Наступал вечер. Обстановка нервировала всё сильнее.

Дмитрий уже было подумал попросить кого-нибудь из охранников постоять рядом, как выходящий из ресторана метрдотель сказал, что “Белый Орел” на сегодня закрывается, и всем лучше ехать домой. Прямо сейчас. Но Дмитрий решил всё- таки переодеться.

Сейчас, запершись в подсобке вместе с шеф-поваром, держа в руках огромный кухонный тесак, и видя, как содрогается дверь под ударами сумасшедших, еще пару часов назад бывших его коллегами, он жалел и о том, что вышел сегодня на работу, и о том, что не прислушался к метрдотелю. Почти сорок пять рублей чаевых в кармане совершенно его не утешали.

Нет, день не идиотский. День плохой. Даже очень плохой.

Конечно, в жизни Миши были дни и похуже. Взять хотя бы те две недели в четвёртом. Но тогда было всё понятно. С одной стороны Сопротивление, с другой – хунта. Были еще военные, которые перешли на сторону Сопротивления; члены молодёжного югенда [11] Югенд (жарг.) - от немецкого ugend - молодёжь , безмозглые, но активные, на стороне “чёрных полковников”; немногочисленные анархисты – против хунты, но не на стороне Сопротивления; и бандиты, не добитые военными – эти были против всех, и занимались, в основном, мародёрством. Да, не очень просто, но, всё-таки, понятно.