Клаус Нойман - Правда об "Орловским инциденте"

– Какова ирония судьбы, полковник! При демократах чуть ли не голодали, но со службы не ушли. При черных полковниках были в опале, но хотя бы при деле. Пришли социалисты, и вы записаны в пособники кровавого режима! Не надоело Вам? Двадцать лет жизни потрачено на службу и что в результате? Убогая квартирка, развод, и копеечное жалование. В других обстоятельствах Ваши заслуги были бы оценены по достоинству. Вы бы стали уважаемым и состоятельным человеком. Соглашайтесь, полковник! Вторых шансов судьба не дает. Подумайте, и соглашайтесь!

"Ну что за страна", – думал Коля, сбрасывая скорость перед очередным поворотом, – "денег от нефтянки приходит немерено, ракеты в космос летают чуть ли не каждый день, а нормальные дороги ну никак построить не можем."

Такие мысли посещали Колю каждую пятницу, когда он ездил из Москвы в Орел после очередной рабочей недели. И каждый раз он собирался на следующей неделе точно оставить машину в Москве и добираться "Южным экспрессом" или рейсовым дирижаблем. Однако, и экспресс и дирижабль были заполнены такими же, как и он, орловскими москвичами, и Коле проще и привычнее было постоять в пробке на выезде из Москвы, благо, Колина "Победа IV" была вполне комфортна.

Участок кривой дороги, прозванный местными автомобилистами "тещиным языком", наконец-то закончился.

Коля прибавил газ. Мощный четырехлитровый дизельный движок "Победы" заурчал громче, и тяжелая обтекаемая машина начала ускоряться по прямой.

Лампы автомобильного приемника подсвечивали салон теплым желтым светом. Коля покрутил рукоятки и настроился на одну из трех городских станций. Из динамиков полился гулкий, басовитый даб. "Сойдет", – решил Коля, – "Хорошо, что не блатняк". Орловские станции не отличались какой-то определенной направленностью, на одной волне с равной вероятностью можно было услышать как оголтелую попсу, или то, что в последнее время стали называть "русским шансоном", хотя к шансону это не имело вообще никакого отношения, так и, например, приличный джаз.

Неторопливый даб [1] [1] Дабстеп (англ. dubstep) – музыкальный жанр, возникший в начале 2000-х годов в южном Лондоне как одно из ответвлений гэриджа. По звучанию дабстеп характеризуется темпом порядка 140 ударов в минуту наполнял салон "Победы", за окном сгущались сумерки, и лес по обеим сторонам дороги становился просто темным фоном. Коля поднял рычажок включения фар. Вдалеке, за лесом уже была видна упиравшаяся высоко в небо причальная башня Сталепрокатной высотки – величественного здания-квартала, выстроенного в советское время рядом с заводом. От самого сталепрокатного после развала СССР живыми остались от силы два цеха, и высотка, помимо чисто утилитарных функций места, где живут люди, стала еще и памятником промышленному гиганту, благодаря которому была построена.

Почти дома. Коля жил в Покровской высотке, которая была хоть старше и меньше Сталепрокатной, но зато находилась в центре города, была более комфортной, и имела просто шикарный вид на Оку и городской парк на противоположном берегу из половины окон. Покровскую высотку населяла в основном творческая и техническая интеллигенция, к которой относились и Колины родители, оба инженеры. Бытие определяет сознание, поэтому вполне естественно, что Коля пошел по их стопам и стал инженером-конструктором. И Коле нравилась его профессия, несмотря на все издержки, которые возникли после бардака девяностых-нулевых. В российской глубинке практически не осталось ни предприятий, ни проектных институтов, научная база была здорово подорвана, а найти работу вчерашнему выпускнику было просто нереально. К счастью, на поднимающейся волне социалистического ренессанса государство стало по мере сил возрождать институты и КБ, и одновременно крупные тресты стали открывать собственные подразделения. Проблема была в том, что все эти центры технической мысли были сосредоточены в нескольких городах-миллионниках, поэтому Коле, как и многим другим, приходилось всю неделю жить и работать в Москве, и лишь на выходные приезжать домой.

Да, проектировать узлы двигателей было вовсе не просто, это была реальная работа, в отличие от тех же продажников, или раздолбаев из отдела маркетинга, которые периодически ставили в тупик весь конструкторский состав компании своими фантастическими требованиями. Коля разделял распространенное мнение, что два случайно выбранных инженера из его группы вполне смогли бы заменить существующий отдел маркетинга. Ну, уж вреда от них, безусловно, было бы меньше.

Да и помимо взаимодействия с продажами и маркетингом проблем на работе было предостаточно, поэтому Коля для себя твердо решил, что работа – работой, а выходные – только его, и только для отдыха. Вот и в эту субботу он планировал хорошенько выспаться, потом сходить в спортклуб, а вечером встретиться с одной интересной девочкой, и посмотреть, что из этого получится.

Дорога тем временем становилась светлее и светлее, под сиянием ламп частых фонарных столбов. Коля въехал в Орел.

Справа возвышался величавый, ярко освещенный мощными

прожекторами величавый утёс Сталепрокатной высотки, к огромным подземным гаражам которого вели четыре полосы,

ответвлявшиеся от главной дороги. Коля ехал прямо по Московскому шоссе, переходящему в Московскую же улицу, мимо рекламных щитов, мерцающего неона, миллиона маленьких магазинчиков и кафешек, открытых в бывших цехах Текмаша и Завода Медведева, мимо полупрозрачного искрящегося блестящего монстра Стеклокомбината и красноватой гранитной Железнодорожной высотки, мимо недавно открытых магазинов с претензией на элитарность и тридцатиэтажек старой постройки, пока, наконец, не увидел съезд направо к Покровской высотке.

"Уфф! Всё! Дома!". Коля опустил рычажок поворотника.

– Эй, слышь, пацан, иди сюда! – резкий окрик заставил Петю вздрогнуть, отразился от высоких стен коридора-улицы, и ушел вдаль, чтобы раствориться в мешанине звуков вечернего проспект-коридора.

Петя посмотрел по сторонам со слабой надеждой, что в этот раз кричат не ему, но в широком коридоре кроме него и двух взрослых ребят на противоположной стороне никого не было.

– Да ты, ты! Иди сюда, дело есть – уточнил один из них, невысокий, крепко сбитый пролетарий с початой бутылкой пива в руке. Зеленый спортивный костюм крепыша удачно дополнялся до блеска начищенными ботинками и кепочкой-уточкой, которая прикрывала бритый затылок. Его молчаливый компаньон был чуть выше и тоньше. Такие же блестящие ботинки, спортивный костюм глубокого синего цвета и кепка-восьмиклинка показывали, что высокий обладает не менее выраженным чувством стиля.