Клаус Нойман - Правда об Орловским инциденте

– Ага. Но до Мценска я с вами. Я не идиот.

– А семья там?

– Нет у меня семьи, – отрезал Коля.

Миша, сам не зная того, ударил по больному месту.

Родителей Коля не видел уже десять лет, с 2002-го. Вернувшись в Орёл на каникулы после окончания первого учебного года, он застал свою квартиру пустой и опечатанной. Соседи рассказали, что за две недели до Колиного приезда, к его родителям вломились военные, и арестовали. В институте Коля уже слышал о методах ООП – отрядов обеспечения правопорядка. Они формировались из солдат, и были основной “ударной силой” в поисках и арестах инакомыслящих. Коля знал и то, что большинство из тех, кто шел в комендатуры и к ООПовцам с расспросами об арестованных родственниках, назад не возвращались. Поэтому он поменял замки на дверях, закрыл квартиру, сел на первый поезд до Москвы, и вернулся в общагу Бауманки. Там он первым делом нашел координатора Сопротивления, и сказал, что согласен. Следующие два с половиной года Коля провел, занимаясь учебой и подпольной работой в равной степени, мечтая лишь выспаться. Крайне напряженный график просто не давал ему времени думать и переживать случившееся.

Когда режим “черных полковников” пал, Коля, как и многие другие, стал разыскивать родителей. Запросы в архивы комендатуры, транспортную милицию, комиссариат внутренних дел, и прочие инстанции не дали результатов. Политические аресты ООПовцы проводили с минимальным количеством документов, а то и без документов вовсе, чтобы не оставлять следов своей деятельности. А в четвертом, перед падением режима, уничтожали все бумаги, какие могли. Колины поиски продолжались до сих пор. Он еще лелеял маленький огонек надежды, что его родители работают в каком-нибудь закрытом КБ, “шарашке”, хотя понимал, что вероятность этого стремится к нулю.

Он встряхнул головой.

– Ладно, с планом определились. Пойдем к остальным.

Коля сполоснул опустевшую кружку, и вышел вслед за Мишей.

Вернувшись в кабинет, Миша застал свою, ну или почти свою команду подпирающими стенки, в то время как Ярик сидел за столом в наушниках, и сосредоточенно крутил ручки на радиостанции. Микрофон лежал на столе. Значит, Ярик не передает, а на приёме.

– Перепроверяет ещё, – тихо сказал Мише Степаныч. – Не то, чтоб не доверял, просто человек такой.

Миша кивнул.

Зашедший Коля протиснулся мимо них со Степанычем и снова запустил кофемашину. Непростой малый, но дело с ним иметь можно. А вот кофе явно злоупотребляет.

– Ты смотри!!! – воскликнул Ярик, снял наушники и щелкнул тумблером сбоку от радиостанции. Из громкоговорителей на комнату обрушилось шипение, скрежет и треск. Девочки, крича, закрыли уши руками. Ярик быстро крутанул рукоятку громкости, снижая звук до приемлемого уровня.

– Извините. Случайно. В общем, это волна милиции.

Глядя на лицо Ярика, Миша ни разу не поверил, что он поставил такой звук случайно. Скорее уж, вымещал свою растерянность на непрошенных гостях.

“Это три-ноль! Диспетчер, ответьте!” – тем временем надрывались громкоговорители. “Их тут не меньше двадцати. Требуется подмога!”. “Слышу вас, три-ноль! Делаем всё возможное”. “Вниманию всех сотрудников милиции! Вниманию всех сотрудников милиции! Чрезвычайная ситуация. Все отпуска и выходные отменяются. С момента получения данного сообщения все сотрудники милиции обязаны явиться в свое подразделение с табельным оружием для получения дальнейших указаний. Повторяю…”

– Лихо? – спросил Ярик. – Слушайте, что у вояк.

“… обеспечить безопасность периметра вокруг мобильного госпиталя и бесперебойную поставку медикаментов… Внимание! Разыскивается полковник Толмачев Андрей Леонидович. На вид пятьдесят – пятьдесят пять лет, рос сто семьдесят восемь сантиметров, худощавого телосложения. Глаза светлые, нос прямой, губы тонкие, волосы русые. Особых примет нет. Располагающие информацией о местонахождении полковника Толмачева, должны немедленно передать её в комендатуру города, или вышестоящему командиру. В случае обнаружения полковника Толмачева необходимо принять все возможные меры для доставки его в в/ч 03013 или городскую комендатуру. Повторяю…”

– О! – Ярик приглушил звук и обернулся к полковнику. – Не вас ли ищут ненароком?

– Никак нет, – ответил полковник. – Стал бы я в форме ходить, если бы меня искали.

– Логично. – Ярик снова обернулся к радио. – Пожарных слушать будем?

– Ни к чему, – ответил Миша. – Телевизор включи.

Интересно, что горожанам говорят. По телевизору шло интервью с кем-то из областной администрации. Оля фыркнула.

“За истекший период освоено одна целая и шесть десятых миллиона рублей на поддержание дорожного хозяйства, две целых и одна десятая миллиона рублей…” – деревянным голосом говорил представитель администрации, а корреспондент внимал ему с выражением неподдельного и искреннего интереса на лице.

– Тьфу, уроды… – дал краткую характеристику происходящему Миша. Ярик стал крутить ручку переключения каналов. По центральным, привычно для вечера субботы, шли вечные праздничные концерты и развлекательные шоу. Еще один местный канал показывал какую-то удивительно скучную развлекательную программу.

С другой стороны, хорошо, что пока ничего не объявляют. Меньше паники, и намного меньше людей, бегущих из города. А значит, больше шансов. Особенно, если поторопиться.

– Ярик, как насчет такого варианта: с тебя доспехи на всех, с меня – эвакуация в безопасное место под Мценском, и штатное место радиста отряда?

– И автомат!

Он еще и торгуется!

– Нет автоматов, – ответил Миша. – Если умеешь пользоваться, так и быть, дам револьвер. Только определяйся сейчас, времени уже нет.

– Ща, минуту.

Ярик взял подзорную трубу, протолкнулся к выходу из комнаты. Миша пошел за ним. На кухне Ярик вышел на балкон, приложил к глазу трубу. Пару минут смотрел через трубу на город. До них доносились выстрелы, отзвуки сирен, и, неожиданно, музыка.

– Довольно хреново, – констатировал Ярик, закончив осмотр. – Там несколько пожаров. А в пепельнице вообще мясорубка идёт. Глянь!

Ярик протянул Мише трубу.

Пепельницей в Орле прозвали открытый амфитеатр в детском парке за характерную форму. Летом в нем постоянно устраивались различные концерты, шоу, конкурсы и прочее развлекалово. С Ярикова балкона пепельница была видна как на ладони. Сегодня там, видимо, был концерт. Прожектора, освещающие амфитеатр и сцену вращались, мигали, меняли цвета. На сцене в луже крови лежала девушка. Короткая блестящая юбочка еле прикрывала загорелые бёдра, одно из которых ел мертвяк в чрезмерно яркой рубашке. Тоже, наверное, артист. Был.