Константин Костинов - Сектант

…ИИФ уже пять лет работает, а результатов видимых пока нет. То, что я теперь умею людей пугать — не результат. Вот в Алениной книжке много заговоров нужных было. Тот же от пуль, к примеру. Если он работает, представляешь, скольким красноармейцам жизни спасет?…

…Нет, теперь книга мне не очень нужна. Во-первых, Алена много чего рассказала сама. Во-вторых, результат уже есть. Ты — наш результат. Знание о будущем народу спасет не меньше, чем заговоры и заклинания.

В этот момент в коридоре квартиры произошло удивительное событие.

Запел петух.

Нет, сам по себе петух в квартире удивительным не был: Сергей уже видел его, бегающего по коридору, тощего и куцехвостого. Зачем его местные пьянчуги завели — неизвестно. Вот только месяца деревенской жизни Сергею хватило, чтобы узнать — петухи по вечерам не поют.

— Это нам знак от боженьки, — хмыкнул Вацетис, — заканчивайте ребята разговоры. Товарищу Дзержинскому невыспавшиеся собеседники с красными глазами без всякой надобности.

Петух запел опять, а потом просто заорал.

Вацетис и Сергей выскочили в коридор. Посередине узкого прохода покачивался пьяный в дрезину сосед. Под мышкой он держал орущего петуха, горстями выдирая перья из и без того жидкого хвоста. Из высказываемых заплетающимся языком претензий Сергей понял, что товарищу с синих глаз показалось, что его петуха опять хотят похитить. Кто его уже пытался украсть, узнать было решительно невозможно, но можно предположить, что предыдущие похитители — как, скорее всего, и нынешние — проходили по разряду зеленых алкогольных чертиков.

Из хвоста петуха вылетела еще одна горсть перьев, но тут уж Сергей среагировал. Выбитый ловким ударом петух взлетел к потолку, хлопая крыльями и засыпая коридор пухом. Птица сделала неуклюжий пируэт и точно вписалась в дверной проем Сергеевой комнаты.

Попытавшийся было возмутиться бывший петуховладелец взглянул Сергею в глаза, икнул и, покачиваясь, отправился в свою комнату, на полпути гордо заявив в пространство, что о таком бес-пре-цен-дент-ном поступке непременно узнает ОГПУ.

— Спать, Сергей Аркадьевич, спать. А то скоро у нас не только петухи запоют — верблюды и слоны забегают.

За спиной Сергея закрылась дверь кабинета, в котором он пробыл больше двух часов. Вышинский выдохнул и устало прислонился к стене коридора.

Раньше ему как-то не приходилось встречаться даже с более-менее известными людьми. Что уж говорить об исторических личностях.

Перед внутренним взглядом до сих пор стоял хозяин кабинета. Узкое лицо, небольшая бородка, высокий лоб с залысинами… Черные, глубокие глаза, казавшиеся огромными, как бездонные провалы…

Разговор со Сталиным, разговор с Берией… С товарищем Дзержинским пообщаться слабо?

Прошло несколько дней после встречи с Дзержинским и вот он, Сергей, уже сидит на жестком стуле в приемной того, с кем его попросил поговорить глава ОГПУ.

Через несколько минут Сергея ждала встреча с человеком, к которому по собственной доброй воле он не пришел никогда. С человеком, который пугал его, как и большинство современных людей.

Сергей находился в приемной Сталина.

Крупная женщина записала его в журнал, заверила «Товарищ Сталин скоро вас примет», и теперь Вышинский ожидает встречи с «самым кровавым правителем двадцатого века». Который сейчас не был никаким правителем и даже не занимал официальных должностей.

Как ни странно, страха Сергей не испытывал. Его занимали другие, более важные мысли, чем опасение за собственную жизнь.

Вчера он разговаривал с Дзержинским. Вначале Сергей кратко рассказал историю грядущего, а потом разговор пошел по методу свободных ассоциаций. Что только не упоминалось, Сергею даже не удавалось понять, хочет ли глава ОГПУ что-то узнать или просто пытается составить мнение о нем, Сергее. Дзержинский почему-то заинтересовался пенициллином. Не придумали его еще, что ли? Что за лекарство, да из чего его изготавливают, да что за плесень такая… Сергей и про сам факт существования этой плесени узнал случайно, где уж вспомнить название. А Вацетис, скажем, среагировал на рассказ о Булгакове с кратким пересказом «Мастера и Маргариты». «Кот и Фагот?» — хмыкнул он.

А вот рассказ о грядущей войне не понравился обоим.

И еще одно несколько успокаивало Сергея: Дзержинскому очень не по душе пришелся рассказ о зверствах его преемников. Можно будет надеяться, что хотя бы в этом времени чекистами не будут пугать детей…

Мысли Сергея крутились вокруг будущего разговора. Особенно его последствий…

Легко потребовать у власти, чтобы она сделала что-то, по вашему мнению, очень-очень нужное. Гораздо труднее задуматься, какими средствами вообще возможно выполнить твое требование. И уж вовсе невозможно представить, к каким последствиям приведет выполнение твоих требований. Большинство и не задумывается. Мол, нам достаточно указать, что делать, а исполнять и минимизировать возможные риски — не наше дело.

Предупредил о будущей войне, вынул товарищ Сталин трубку изо рта, свистнул в два пальца и вот она — миллионная армия, полностью вооруженная, всем снабженная и обеспеченная, которая погонит немцев на пинках от самой границы.

А вот если включить мозг…

Собрать пять миллионов человек — вообще задача не из легких. К тому же огромная толпа людей — еще не есть армия, потому что подавляющее большинство из них вовсе не горят желание защищать свою собственную страну. Фраза, услышанная Сергеем от отца «Государство защищает себя руками своих граждан» — для многих пустой звук. Они считают, что им должны все, они же не должны никому.

Так что, собери пятимиллионную армию, и тебе понадобится еще одна такая же — чтобы первая не разбежалась.

Сергей подумал, что представляет себе все же граждан двадцать первого века. Здесь как-никак — двадцать пятый год. Хотя… Песковские гопники, Иван Абрамович, безбожники из Загорок… Все-таки между нашими временами много сходства…

Да даже пять миллионов горячих патриотов — не армия. Голыми руками много не навоюешь.

Нужно оружие, боеприпасы… Танки, самолеты, пушки, снаряды, корабли, подводные лодки, банальные грузовики, чтобы не возить снаряды на лошадях…

Всего этого в двадцать пятом году — НЕТ.

И не просто нет. Нет даже промышленности, которая сможет поставить все это в нужных количествах. Что это значит?

Все силы страны будут брошены на создание тяжелой промышленности. Производство из частных рук будет вырвано, чтобы не зависеть от капризов частника и колебаний рынка, чтобы государство могло составлять планы на более-менее продолжительный период, чтобы рабочие руки, которых и без того немного, не уходили в производство фарфоровых слоников и золоченых клеток для канареек. К чему это приведет? Сворачивание нэпа, индустриализация, пятилетки… Прощай, пиво «Баварское», модная одежда, красивая мебель. Все силы — в тяжелую промышленность. Для обеспечения красивой жизни — жалкие остатки.