Константин Костинов - Сектант

Кстати, те давно не приходили. Кошмары снились по-прежнему, но уже другие.

Сергей ковылял по улице Загорок. Хромой, избитый, заколдованный. Выброшенный из привычного мира в прошлое, да еще и чужое, с непредсказуемым будущим.

Улыбающийся.

Последние пару дней Сергей чувствовал непонятную апатию. Не хотелось от жизни абсолютно ничего. Лечь и умереть. А зачем дергаться, если ничего не изменишь? В жизни не было не то, что смысла — не к чему было стремиться.

В принципе, какой-то определенной цели у Сергея и раньше не было, просто двадцать первый век как-то больше дает возможностей жить, не имея цели. А в деревне двадцатых годов — а может, и вообще в двадцатые годы — так не проживешь. Сдохнешь.

Сергей уже чувствовал, что опускается до состояния растения: волосы, не расчесываемые уже давным-давно, свалялись почти до состояния пакли, борода висела унылой сосулькой. Если бы Алена не ловила и не кормила, то, наверное, и не ел бы. Благо отсутствие чувства голода позволяло…

Иногда появлялись вялые мысли о том, что не нужно опускаться, надо собраться и сделать хоть что-то. Появлялись и тут же разбивались о непробиваемую стену уныния. Что? Что сделать?

Уехать в город? В Песков? В Москву? И что? Что там делать? Здесь, в деревне, по крайней мере, есть люди, которые его знают, можно поработать просто за кормежку. А там? Помереть под забором с голоду? Или быть расстрелянным как польский шпион?

Кстати, именно Польша в этом мире была для СССР самым вероятным противником. Даже не Германия, которая, как ни странно, считалась почти союзником.

Здесь, в деревне, Сергею очень повезло, что он набрел на Козью Гору. Попади он в те же Загорки и скорее всего, его приняли бы если не за шпиона, то за агента белогвардейцев. Хорошо хоть он попался Никитичу, которому плевать было на всех шпионов сразу, а вот работник ему требовался. Правда, Сергей оказался приобретением проблемным, но тут уж как повезет. Зато теперь никто, даже товарищ председатель волисполкома, не сомневается, что Сергей — на самом деле племянник Никитича. Ну, „сяктант“, ну и что.

Так вот, если здесь можно жить и без бумаг, то в городе все намного сложнее. И документов нет, и на работу не устроишься — Куда? Кем? — и жилье нужно снимать, а на это нужны те же деньги. Получается, что в город ему соваться смысла нет. Остается жить-поживать в деревне, обрастать дикой бородой и потихоньку спиваться.

Сергей даже перестал заходить в библиотеку. Данила, хоть ничего и не говорил об этом, сам по себе будил сергееву совесть одним фактом своего существования. Данила и безногим не утратил энергии и желания жить, даже безногим ухитрялся приносить пользу людям. А Сергей? Эх…

Вот поэтому он и не хотел приходить в библиотеку.

Алена, которой, как и каждому врачевателю, не нравились настроения „пациента“.

— Сярежа, — подсела она как-то к Сергею, — ты цего такой смурной? Все по заклятью пяряживаешь?

— И это тоже…

Заклятье действительно тяготило Сергея, как и любого нормального мужчину на его месте.

— Да ня думай ты, — Алена погладила его по плечу, — будет нужно, в любой момент сняму…

Будет нужно… Кому нужно?!

Сергей взглянул на Алену. Та подмигнула ему.

Ох, девочка… На парня заклятье наложила, а на саму себя — забыла…

— Алена, — неожиданно сказал Сергей, — скажи, ты правда не знаешь, где искать ту вещь, про которую я тебя спрашивал?

Алена тяжело вздохнула, провела его по голове:

— Знаю.

Знает??!!

— Аленушка, зайчик, — взмолился Сергей, — скажи мне, пожалуйста, где я могу найти артефакт?

— Я не зайцик! — ощетинилась малолетняя колдунья.

— Аленушка, ёжик ты колючий, — покладисто поправился Сергей, — ты тольок скажи, где?

— Где твоя штука, я ня знаю…

— Ч…?!

— Слушай, — Алена прижала пальчик Сергею к губам. Палец пах земляникой, — твоя штука, которую ты исцешь — весць волшебная. Не колдовская. А волшебства в дяревнях не было никогда, это городская придумка…

— Ну? — Сергей пока не понял, к чему Алена клонит.

— То и ну. Тябе нужно в городе искать людей, которые тябе помогут эту штуку найти.

Сергей взвыл про себя. Идиото-кретино-придурко! Ведь еще когда он шел в Загорки в первый раз, он собирался всего лишь узнать у деревенской колдуньи, где можно найти магов. А потом накрутил себя, что колдунья сейчас вынет из сундучка холстинку, из холстинки — пластинку… И когда Алена сказала, что артефакта в глаза не видела, то разочаровался так сильно, что и не вспомнил о поисках магов. Все бы тебе, Сергей Аркадьевич, легкими путями идти!

В свое оправдание Сергей мог бы вспомнить, что в тот день с ним приключилось? Стычка с Андрюхой — мир его праху, собаке — встреча с батюшкой, с товарищем Поводнем с его аллергией на поляков, с безногим Данилой, с товарищем Вацетисом — чухонец белоглазый — с местными безбожниками… Тут как твое имя забудешь, не то, что магов ищещь…

— Аленушка, — Сергей воспрял, — а кто в городе может знать о волшебстве?

— Да ня знаю. Я ведь в городе не была никогда. Даже в Пяскове…

— Стоп. А в Пескове такие люди есть?

— Откуда ж я знаю? Должны быть. Наверное.

Так.

Сергея яростно взлохматил свои волосы. Кстати, надо бы их помыть… да и расчесать…

Стоп. Не об этом думаешь. В Пескове есть люди, которые возможно — возможно! — что-то знают о волшебстве. О магии. Как их найти? Притом, что объявлений в газету типа „потомственная ведьма снимет с вас порчу вместе с одеждой“ они не дают. Во-первых, здесь все-таки большевики с их направлением на безбожие, а, значит, всяких гадалок и прочих белых магов гоняют. Во-вторых, после разговоров с Аленой Сергей узнал, что потомственных ведьм, снимающих порчу, не бывает.

Ведьмы вообще делятся на два типа: природные и ученые. Природные ведьмы, согласно народным верованиям, появляются тогда, когда у девушки родится дочка, у той, пока она тоже девушка, своя дочка, а у той, при тех же условиях — еще одна дочка. Вот эта-то девочка, дочь, внучка и правнучка девушек, и станет природной ведьмой. Под девушками подразумеваются, понятно, не девственницы, а просто незамужние. В один случай непорочного зачатия Сергей еще мог поверить, но три подряд представить сложнее, чем чайник замерзший на огне. С чайником-то просто: берем чайник, замораживаем, потом ставим на огонь и опля! — чайник замерзший на огне.

Понятно, что при такой генеалогии потомственных ведьм быть не может.

Есть ведьмы ученые, вот они получают свои умения от матери к дочери и, теоретически, их можно назвать „потомственными“. Вот только ученые ведьмы никогда не творят добра и направлены только на вред людям. Только и исключительно.

— Алена, а как их найти можно?

— Ну, — призадумалась на секунду колдунья, — у людей поспрашивать. Люди-то знают, где ворожеи и гадалки живут…