Юрий Валин - Наш бронепоезд. Даешь Варшаву!

– Ты еще погромче поори, – нахмурилась Катя. – И прекрати язык ломать. Можешь ведь и чисто говорить. С поручиком вон как щебетала, безо всяких «що». Иди, я тебе голову в порядок приведу. Прямо как из чащи вывалилась, йети чернявая.

– Я бы постриглась. Як вы. Оно красиво получается.

– Постригу. Под машинку, – пообещала Катя.

– А меня никто и постричь не хочет, – печально констатировал Прот. – И пуговица на рубашке меня душит.

Катя крутанула-оторвала пуговицу у горла мальчика и щелчком отправила в приоткрытое окно.

– Хватит капризничать. Два дня бока отлеживаете и уже распустились. Прокачиваем диспозицию на вечер. Мероприятие ответственное, повышенной опасности. Так что слушайте. Поскольку оружия у нас нет, перенимаем известную тактику. Заячью…

«Французская» коса Витке очень шла – открылись аккуратные ушки, линия тонкой шейки. Белоснежный фартук оттенял смуглую прелесть кожи. Прот косился задумчиво, тоскливо. Катя одернула на пророке новый пиджачок:

– Значит, будем ехать на авто, у поворота, э-э… улица Мещанская называется, выпрыгивайте и драпайте. Подполковника и милягу-поручика я придержу. Остальные пока еще разберутся. Ну вам не в первый раз под пулями шнырять. Готовы?

– Нет, Екатерина Георгиевна, не искушайте. Труслив я отчаянно, но разума стараюсь не терять. Судьба мне там быть. Ладно, хоть на Тигра революции, как Витка любит выражаться, гляну. Остальное в руках божьих, – Прот перекрестился. – От судьбы не уйдешь.

– Прошу спускаться, экипаж подан, – особого воодушевления на лице подполковника Макарова заметно не было. Выглядел он усталым – последние двое суток вовсе не спал. Но начищенные сапоги сияли. Одобрительно глянул на преобразившуюся Виту, оценивающе – на Прота. Неизвестно, воспринял ли давешнюю детскую истерию за чистую монету, но подобных сюрпризов явно опасался.

В коридоре топтался конвой, на сей раз в полном составе. Катя чуть замедлила шаг, Алексей Осипович глянул, предложил локоть.

– Насчет охраны, Екатерина Георгиевна, сделано все что возможно. Полагаю, за последнюю неделю в «Асторию» и мышь без пропуска не проскочила. Так что прошу не беспокоиться. Насчет остального… Знаете, я решил все забыть. Жизнь и так сумасшедшая штука, а если еще и пытаться учитывать…

– И правильно, Алексей Осипович. Извините, что наплела фантазий.

– Вовсе нет, Екатерина Георгиевна. Просто страшная сказка, рассказанная весьма своевременно. Спасибо.

Двор стал тесен, «паккард» окружал десяток всадников – казаки конвоя. Катя поморщилась – и от цветочков на креслах не заслонят, и драпануть не дадут. Прот прав – придется полюбоваться на тот мебельный гарнитур. Небось из мастерской мастера Гамбса, блин.

– Куда это ваша воспитанница рванулась? – встревоженно спросил подполковник.

Витка юркнула между лошадьми и быстро пошла к стене дома. Успокаивающе махнула рукой – сейчас. Нырнула за угол.

– Поручик, – встревоженно рыкнул Макаров.

Виктор рысцой кинулся за девчонкой. За ним двинулись стрелки.

Черт ее знает, куда ее понесло. Катя чуть расслабила правое плечо. Тесновато здесь двигаться. Двор закрытый. К воротам попробуй пробейся.

– Катя, попрошу без глупостей, – едва слышно пробормотал подполковник.

Из-за угла вынырнула процессия. Поручик осторожно поддерживал девчонку под локоток. Витка сияла:

– Пуговицу мы потеряли. Нехорошо. Затеряется вовсе.

– Ты, Яковлевна, совсем идиотка? – прошипела Катя.

– Спокойно, прошу садиться, – Макаров распахнул дверцу «паккарда». Вита сунула пуговицу растерянному мальчику и первой шмыгнула на широкое кожаное сиденье. Невинно улыбнулась.

Ехали в молчании. «Паккард» тяжело покачивался на выбоинах, на подножках и крыльях висели солдаты с карабинами в руках, заслоняли важных пассажиров. Примостившийся рядом с Катей поручик цеплялся за дверцу, держал «наган» наготове. Витой шнур норовил шлепнуть девушку по лицу. Вокруг машины цокали копытами казачьи скакуны, бряцали шашки и стремена. Кроме лошадиных крупов и напряженных солдатских физиономий, Катя ничего не видела.

– Лишние предосторожности не помешают, – небрежно заметил подполковник.

Прот поморщился. Нет, такое неверие в силу нарезного оружия пацана до добра не доведет. Ведь был у него случай убедиться, что девятиграммовые кусочки металла мигом могут судьбу в противоположную сторону развернуть. Кстати, что у милейшего Алексея Осиповича имеется? Штатный «наган» в кобуре держит – надо думать, под кителем что-то припас?

«Астория» еще больше напоминала осажденный форт. Из-за мешков с песком торчали головы бойцов. Оба броневика по углам здания уже успели обложить мешками с песком. Красное знамя над дверью поникло в безветренном воздухе. Перед стеклянными дверьми стоял полковник-дроздовец плечом к плечу с абсолютно неуместным здесь детиной в коже, с нашитой на рукав алой суконной звездой и красной розеткой краскома на груди.

«Паккард» к гостинице не свернул, проскочил чуть дальше, остановился у следующего дома – трехэтажного особняка, украшенного по фронтону пыльной изобильной лепниной. Вдоль цоколя тянулись все те же мешки с песком, на углу торчали рыла «максимов». Капитан, начальник охраны, придерживая шашку, отдал честь автомобилю.

Катя и остальные были поспешно препровождены в дом. В вестибюле, среди тусклых деревянных панелей, Макаров с облегчением сказал:

– Извините за спектакль. В городе бродят мародеры, имелись случаи беспричинных перестрелок. Не хватало еще под шальную пулю угодить. Располагайтесь, я прикажу чаю подать. Большевистское руководство, хм, излишней пунктуальностью не отличается. Аудиенции у товарища Троцкого, вероятно, подождать придется. Потом наш главнокомандующий прибудет. Вам, Прот, придется поскучать при переговорах. Надеюсь, заседание не затянется. Антон Иванович с трудом выносит личное присутствие товарища предсовнаркома.

– Они сюда приедут? – поинтересовалась Катя, озираясь. Наглухо заложенные окна производили гнетущее впечатление. К тому же вчерашнее нехорошее предчувствие вернулось с новой силой.

– Командующий подъедет. А товарищ Троцкий уже в зале. Он человек предусмотрительный. В его личной храбрости я ничуть не сомневаюсь, но по его требованию пришлось проломить стену гостиницы – Троцкий прямо из своих апартаментов на переговоры является.

– Этак он агорафобию заработает. Ну, мы не сильно огорчимся. Насчет чая действительно распорядитесь, Алексей Осипович, если можно, – Катя обняла за плечо мальчика, повела к столу, сдвинутому в угол вестибюля. – Ничего, смотри, как тихо, спокойно, мебель самая обычная.

– Там светло было, – рассеянно сказал Прот. – Другая комната. Наверху, наверное. Вы, Екатерина Георгиевна, за меня не волнуйтесь. Я справлюсь.