Константин Костин - Сектант

— Вот видишь, — Слава был доволен, как Пифагор, доказавший собственную теорему, — Что я тебе говорил?

— Давай попробуем с поршнем и пружиной. Чернила должны поступать в любом положении…

Попробовали. Все верно, чернила поступали к шарику, даже если ручку держали вверх ногами. Поступали и медленно, но верно просачивались между шариком и стенками.

Решили, что чернила слишком жидкие и добавили канифоли для вязкости. Чернила просачиваться перестали. Вообще. Ручка оставляла короткий след и переставала писать.

Слава с Сергеем попробовали поэкспериментировать с вязкостью, попеременно добавляя канифоль и ацетон, и установили, что у ручки есть два режима работы: она мажет, и она не пишет.

Тогда изобретатели решили, что вся загвоздка в упругости пружины. То есть либо она слишком слабая, чтобы продавить чернила, либо слишком жесткая и продавливает их слишком много.

С изменением упругости, единственный результат, которого добились: к двум вариантам добавился третий — если пружину взять посильнее, то она вырывает шарик, и ручка брызжет фонтаном чернил. Вязких и от этого не менее пачкающих.

Парни сидели на лавке и курили. Работа в помещении с открытой банкой ацетона и закрытыми окнами — хорошая мысль приходит последней — полезной для здоровья не является. Сергей мог поклясться, что видел светящуюся ярким зеленым светом гусеницу, пробежавшую по потолку. Да и Слава, хоть и молчал, слишком настороженно оглядывался на стоящие у стены бутыли.

Мысли Сергея опять ушли к Кате. Теперь понятно, что она к нему тоже неравнодушна, иначе так не среагировала бы. И толку от такого знания? Сергей снова попытался подобрать слова, чтобы объяснить, оправдаться… Получится ли?

— Нет, — сказал Слава, — Ничего не получится.

Сергей вздрогнул:

— В смысле?

— Я про ручки. А ты про что?

— И я… про них. Почему не получится-то?

— Потому что… Вот смотри: пружина давит на поршень, поршень — на пасту. Значит, паста находится под постоянным давлением. А жидкость под давлением всегда будет просачиваться в малейшее отверстие. Либо не будет, но тогда она не будет поступать совсем. Что у нас и происходит.

Сергей задумался. Единственная мысль, которая пришла ему в голову — на Катю давить бесполезно. С ней где сядешь, там и слезешь… Тьфу ты, да начни соображать!

— Получается, нам нужно непостоянное давление? Порциями? Выдавил часть пасты к шарику, она кончилась — выдавил еще?

Слава обдумал мысль и покачал головой:

— Не-а, так, конечно, можно, но представляешь, такую работу? Написал слово — нажал на насос, написал второе — опять нажал. Тогда уж лучше по-прежнему пером писать, суть та же, но к нему все привыкли.

— Может, все-таки сумеем подобрать пасту нужной вязкости? — других свежих идей у Сергея не было.

— Не сумеем. Я же тебе говорю — тут дело не в вязкости, а в давлении…

— Постой, но ведь когда паста в ручке просто находится, без пружины, на нее давит земное тяготение. А паста не вытекает. Может, подобрать пружину такую, послабее, чтобы давила чуть-чуть…

— Сергей, не обижайся, но пружина, по-моему, тут вообще лишняя. Мне кажется, чернила должны сами к шарику поступать, самотоком…

— Ну так они и идут самотоком. Пока ручка вертикально стоит. А стоит ей наклониться…

— Понимаешь, вертится у меня в голове одна мысль… Как заставить чернила самим к шарику идти… В любом положении… Вот только не помню точно… ты физику изучал? Хотя, да, какая там в вашей секте физика…

Сергей со стыдом подумал, что легенда с сектой позволяет быть совершенным незнайкой в любой науке. Физику в их школе, разумеется, преподавали, однако «тройка с натяжкой» в аттестате говорила о том, что из физики Сергей помнил только правило буравчика. И то потому, что название забавное.

Понедельник — день, как известно, тяжелый. Особенно, если все воскресенье ты безуспешно пытался решить проблему шариковой ручки, а ночью снились кошмары.

Для разнообразия вместо убитых к Сергею пришли Катя и Зоя. Они страстно обнимались друг с дружкой, не обращая на него никакого внимания. Вышинский пытался крикнуть, обратить на себя их внимание. Тщетно. Только потом, когда они, обнявшись начали удаляться, Сергей выкрикнул: «Катя!!!» Девушки обернулись, Катя бросила презрительный взгляд и прошептала что-то на ушко Зое. Та улыбнулась и подняла огромный черный пистолет.

Выстрел!

Сергей подскочил на кровати. Наган в его руке уже искал цель. Кто стрелял? Кто?

Загрохотало еще раз. Гром. Это всего лишь гром…

На улице шел дождь, настоящий ливень.

Наверное, сегодня ночью мастерскую жечь не будут…

Сергей бродил по городу. Виктор Алексеевич, взглянув на его запавшие красные глаза, сказал: «Сергей Аркадьевич, отдохните, мы без вас справимся. Правда». Сергей решил, что лучше дышать посвежевшим после ночной грозы воздухом, чем тупо лежать в душной комнате. Вот и гулял.

«Почему, вот почему я раньше не интересовался устройством шариковых ручек? Понятно, что мне не нужно было знать, как их делают. Кто в наши дни вообще делает хоть что-то собственными руками, если все можно спокойно купить в магазине. Но хотя бы для общего развития я мог полюбопытствовать? Ведь попадались, наверняка попадались статьи в журналах, информация на сайтах… Ладно, в книгах, которые я читал такого точно не встречалось: в фэнтези все проблемы решаются с помощью специализированной магии.

Понятно, что предугадать попадание в прошлое, пусть и другого мира, я не мог. Кто ж знал, что однажды пригодится все то, что казалось неважным и неинтересным: и история, и химия, и физика… Даже хотя бы книжка „Двенадцать стульев“ — прочитал бы и заранее имел хоть какое-то представление о здешнем житье-бытье. Меньше бы глупых вопросов задавал»

О «Двенадцати стульях» Сергей помнил только попавшуюся как-то давно статью в «Комсомолке»: что двухпудовую гирю можно распилить ножовкой по металлу за два часа. Очень ценная информация.

Кто ж знал, кто ж знал…

Есть же люди. Они читают, читают не только книжки для развлечения, пусть даже книги о работе водолазов или истории техники не имеют к их работе никакого отношения. Вот такие люди, попав в прошлое, вспомнили бы что-нибудь более ценное, кроме иерархии общества дроу или особенностей формирования магических плетений. Да, наверное, просто не растерялись бы.

Правду говорят, чтение — упражнение для ума…

Калитка в высоком заборе под табличкой «Лапутина, 8» — там была еще длинная фамилия, но Сергей ее не рассмотрел — широко раскрылась. В проеме мельком показался маленький симпатичный дом, с лепниной и колоннами. Из калитки вышли двое — молодой парень лет двадцати и девушка в легком белом платье.