Вадим Денисов - СТРАТЕГИЯ: «СПАСАТЕЛЬ»

Хорошая досталась Кольке земля, мягкая, ласковая. Легко копать было.

Никлаус прожил минут сорок, показав себя настоящим бойцом, держался до последнего. Ничего мы не могли сделать, ничего. Не живут с такими ранами. Сперва нам показалось, что обойдётся, вытащим, и крови-то немного было… Атакующая гаруда левой лапой промахнулась, уже позже подхватила парня, зацепив прочную джинсовую куртку, но правая взяла жертву крепко, сразу пробив грудную клетку со спины, кровь пошла в легкие. Сомневаюсь, что и спец помог бы в такой ситуации. Тут нужна медицина взрослая, такой и в Шанхае нет, разве что в Нью-Дели нечто подобное имеется, как я слышал.

После недолгих споров мы сошлись на простом деревянном кресте. Швейцарцы привыкли к многоконфессиональности своих кантонов, а индус, живший и воевавший в тех краях, где человека и похоронить-то порой сложно - не разберёшь сразу, какой обряд надобен, отнёся к вялым спорам философски, заявив, что любой обряд хорошо, если люди к нему сердце прикладывают. Крест мы сделали добрый, никаких молодых берёзок поперечинами, вытащили из трюма прочный дубовый брус, собрали аккуратно, скрепив крест коваными шанхайскими гвоздями с широкой шляпкой.

После чего Ленни оформила табличку.

Мне было странно видеть на ней классический немецкий - отвык. Речь наших жителей Новой Швейцарии, когда они быстро обмениваются мнениями на родном языке, всегда навевает на меня, учившего обычный немецкий язык, тихий ужас. Швейцарский немецкий - разговорный кондовый Swiss Deutsch, для многих похожий на дикую смесь арабского, идиша и иврита, существует только в устном виде, и, как я понял, не располагает ни единым написанным на нём документом, книгой или учебником.

- Наверное, хорошо, что у него не было семьи, - сказала она, вытирая руки.

- Может, наоборот? - тихо возразил я. - Хорошие люди должны оставлять после себя живой след на земле.

Потом прочитали над могилой молитвы, каждый свою - кто какие знал.

Джай принёс пучок длинных ароматических палочек, зажёг и прошёл три раза вокруг могилы. Странный получился обряд, но искренний… Я прихватил водку со стаканами, а вот чёрного хлеба не нашлось. Вмазали за лёгкий путь на небеса, после чего индус затянул на короткой продольной флейте заунывную мелодию - Песню Ветра над Большой Рекой, то, что нужно.

Шкипер в который раз смахнул слезу, а Ленни, как и положено женщине, нормально так, по-человечески заплакала в голос, и именно в этот момент всем нам стало легче…

А вообще-то мы давно уже огрубели в этом мире, привыкли к такой жёсткой яви: нет отныне над нами привычного кокона безопасности, которое даёт тебе замшелое и косное Государство, как ни проклинай его всуе в той, старой реальности - это достояние все мы надолго потеряли. Здесь же внутренняя готовность к своей смерти либо потере друзей такова, что шока не было.

Была Потеря, но не было отчаяния.

И была горячая, то есть, глупая злость.

Мне хотелось снять с борта злосчастный пулемёт, обвешаться всем мыслимым оружием, карателем пройтись по равнине, уничтожая всё живое, после чего чисто на ярости, на пальцевых зацепах подняться на высокую слоистую скалу и тяжелой абордажной саблей кукри раскромсать гнёзда чудовищ вместе с дьяволятами, если они там есть. Была злость на себя: почему сразу не поверил своей интуиции, когда усомнился в качестве огневой позиции пулемётчика? Почему не добыл крепкие бронежилеты, хорошие, надёжно защищающие тело со всех сторон - ведь есть же такие!

По соседству с могилой Никлауса стояла маленькая пагода, там тоже захоронение, но ни надписи, ни таблички не было. Кто тут похоронен, как погиб человек? Настоящий погост получается.

Индус играл и тихо пел, Ленни всё ещё всхлипывала, шкипер понемногу подливал свежее в маленькие стеклянные стаканчики - мы сидели на краю холма, смотрели вдаль и накоротко вспоминали события последних дней, инстинктивно выискивая в былом приметы, знаки, сигнализирующие о том, что случится вскоре.

И тут шкипер неожиданно встал и пронзительно прочитал "Реквием" Стивенсона:

Удивительной силы вещь.

Внизу текла великая река, завершая огромный поворот и вновь выравниваясь перед последним броском к океану.

Нас стало меньше. Мы стали слабей.

Стали ли мы умней?

Обряд получился хорошим. И долгим - вечерело.

Даже как-то и уходить не хотелось, мы сидели и молчали. Солнце опускалось всё ниже, начиная заливать безбрежное травяное море первобытной степи розовым светом. Ещё чуть-чуть, и светило спряталось за склон правобережного горного хребта, и вокруг сразу потемнело. Вечер будет короток, темнота наступит быстро.

А воды Гонга уже стали чёрными, на матово мерцающей водной ленте выделяется лишь одинокий белый дизель-электроход, ожидающий нас внизу - там нет никого, судно крепко пришвартовано и заглушено, наверх пошли все. Только злосчастный пулемёт с турели сняли, вот он, рядом с Джаем лежит.

Тишину разрушил Маурер, резко схвативший бинокль.

- Что там? - заинтересовался я.

- Огни, по нашему берегу. Далеко.

- Я тоже вижу! - привстала Ленни.

Кроме шкипера, бинокль никто не захватил.

Но минуты через две все уже и без бинокля хорошо видели один, самый сильный, из трёх крошечных огоньков в ряд, неотъемлемый признак жилья человеческого. Там, вдали - посёлок.

Прибрежная рыбацкая деревня, давненько мы их не видели. Хотя, может, жители её и охотничьим промыслом промышляют, стада в саванне бродят огромные.

- - Надо двигаться, - наконец промолвил индус, после чего в последний раз подошёл к кресту, погладил смуглой рукой струганное дерево.

Да, пора.

Прощай, рулевой, ты был хорошим парнем.

- Нам нужно будет перераспределить суточные вахты и пересмотреть боевое расписание, - отрешённо промолвил Ули Маурер, придумывая себе занятие, и тяжело встал с травы, подхватывая MG.

- Темнота наступает, поплыли-ка в деревню, господа, - подхватил и я. - Познакомимся, узнаем обстановку ниже по течению, новости здешние. "Лусон" наверняка у них останавливался. Там спокойно всё обдумаем и сделаем.

Через двадцать минут мотобот уже выруливал на фарватер, а мы стояли на палубе и всё смотрели назад, - даже в наступающей темноте одинокий крест на вершине, мистически подсвеченный красным, был заметен издалека. Ветер ровно дул в корму, судно пошло ходко, швейцарский флаг обвис, почти не шевелится.

Кстати, надо будет подумать, под каким стягом нам стоит идти дальше. Посоветуемся с ребятами, но не сейчас.