Валерий Елманов - Витязь на распутье

Увы, но это возражение престолоблюстителя было не единственным. Покончив с цифрами, он не без некоторой доли ехидства осведомился, как я намереваюсь поступить с мехами, добываемыми, так сказать, не на нашей территории, ведь тех же лис, белок, куниц и горностаев хватает и на берегах Оки? А знаю ли я, что пушной зверь, включая рысь, бобра и прочих, в изобилии водится в смоленских лесах и вообще на северо-западе – Псков, Новгород, Заонежье и так далее.

Пришлось вновь призадуматься. Получалось, что взвинтить цены на наш товар мы сможем, но покупать у нас его не станут – хватит других торговцев, которые будут в золоте и с прибытком, а мы в… Словом, понятно в чем и с чем.

– Говоришь, хватает лис и белок… – протянул я, лихорадочно выискивая выход – не срамиться же перед Годуновым, выказывая свою некомпетентность.

– Знамо, хватает, – подтвердил Федор. – Там, конечно, их добывают помене, чем тут, да и не сравнить их – лисицы черной да пепельной не бывает вовсе, да и волков черных, кои за Яицкими горами водятся, тоже. Опять же и чтоб соболька на Оке добывали, не слыхал, токмо я так разумею, что в таковском деле надобно либо скупить все до единой шкурки, либо проку не будет…

– Э-э нет, – не согласился я, сразу отыскав нужную лазейку. – Прок как раз будет. Будем скупать лишь то, чего больше нигде не бывает, то есть черную лисицу, соболя, песца и прочих, которые водятся только у нас. К тому же, если закупать выборочно, тогда у нас точно хватит денег. Как тебе, пойдет? – И уставился на Федора в ожидании услышать положительный ответ.

Ждать пришлось почти минуту – царевич, опустив голову, что-то прикидывал и размышлял, а затем выдал, но не то, что я от него ожидал.

– Не пойдет, – отрезал он и заявил, что хотя и сам пока неясно представляет масштабы, но уж то, что нескольких десятков тысяч не хватит даже на выборочную закупку, железно.

Я вновь призадумался. Скорее всего, Годунов прав. Накупить столько, чтобы отрядить в Европу собственные караваны с мехами, – это одно, тут мы запросто, а вот стать монополистами в торговле пушниной, пускай даже не любой, а выборочной – навряд ли.

Словом, плакала моя идея создания в Европе дефицита на русские меха. Горькими слезами плакала. А учитывая, что и городов во владениях Федора раз, два и обчелся, да и те дохленькие, получалось совсем не слава богу.

Последняя надежда – самостоятельный торг. Но для него необходим флот, ибо здесь настоящую цену за чернобурку, седого соболя, голубого песца и прочие редкие меха, не говоря уж о более ходовых, из англичан не выжать.

Кроме того, нужно срочно запускать стеклодувный завод для производства тех же зеркал, поскольку теперь точно ясно, что денег из Английской компании мне не хватит. Можно, конечно, послать гонца в Речь Посполитую, чтобы привезли еще, однако боюсь, что и их окажется недостаточно.

Кроме того, необходимы не просто помощники, но непосредственные компаньоны из купчишек с большой казной, которые умеют заглядывать далеко вперед и видят перспективы и возможную прибыль.

Стоп! Помнится, как-то покойный государь рассказывал мне про Строгановых, которые, по сути дела, и завоевали Сибирь для Руси, послав туда казачий отряд во главе с Ермаком. Если память мне не изменяет, эти ребятки на захвате новых земель отнюдь не угомонились, а принялись за их освоение – варка соли, поиски руд, рыбные промыслы и… торговля с местными народцами, причем главным образом – скупка пушнины.

Так-так. Кажется, именно они нам подойдут, тем более что Строгановы сейчас впрямую зависят от Федора – земли-то, которые даны им, находятся на территории царевича, так что им прямой резон жить с Годуновым в дружбе, согласии и взаимопонимании.

Однако спросить про них не успел – кто-то вкрадчиво и осторожно начал скрестись в дверь. Моя рука непроизвольно скользнула к сабле, но почти сразу я опомнился, догадавшись, кто бы это мог быть, а повернувшись к пунцовому, как вареный рак, царевичу, убедился, что все правильно. Не иначе как Любава, больше некому. Жаль, о многом не договорили, ну да ладно, успеется.

Хотел было посоветовать, чтоб не увлекался, но не стал – и без того у Федора лицо как кумач. Оставалось лишь вздохнуть, деликатно посетовать, что с нашими делами мы с ним изрядно припозднились, пожелать хорошо отдохнуть и направиться к себе.

Проходя мимо Любавы, перепуганно глядевшей на меня – явно не ожидала застать в столь поздний час у Годунова, – я не удержался и еле слышно прошептал: «Не забудь», напоминая об утреннем разговоре.

Почему-то стало немного тоскливо, когда я улегся в свою кровать. Вот если бы сейчас свершилось чудо и по соседству со мной в ней оказалась некая красивая юная особа… Федоровскую икону, что ли, попросить? Хотя нет, тут она бесполезна. Даже если бы она и впрямь могла творить чудеса, все равно ни за что бы не стала потакать блуду.

Пришлось утешить себя чуточку злорадной мыслью, что зато я преспокойно высплюсь и утром, в отличие от некоторых, встану с постели бодрым и свежим. Увы, грусти эта мысль убавила ненамного, особенно когда на ум пришло, что, судя по словам митрополита Гермогена, раньше апреля мне постельные утехи не светят.

Кстати, чуть забегая вперед, скажу, что эта ночь была, пожалуй, единственной, когда мне взгрустнулось. Уже на следующую и далее мне стало не до печали, и я засыпал от усталости через пару секунд после того, как касался головой подушки, если не раньше – уж очень много дел приходилось решать. Плюс к ним периодически добавлялись всякого рода вводные и неожиданные происшествия.

Да что там далеко ходить, когда мое первое рабочее утро – день накануне не в счет, так, предварительная разведка, не более – началось с того, что меня разбудили ни свет ни заря по боевой тревоге, поднятой караульными стрельцами на стенах. Так что зря я злорадствовал накануне вечером в отношении Федора – выспаться не получилось у нас обоих.

Правда, сама тревога, по счастью, оказалась ложной. Просто часовой – у страха глаза велики – решил, что к городу несется невесть откуда взявшаяся татарская орда, тогда как на самом деле руководство полка, выполняя мое распоряжение, устроило ратникам пробежку до Ильинских ворот.

Однако свое черное дело ранний подъем сделал – сна ни в одном глазу, и оставалось только спешно сварить себе кофе покрепче, чтобы взбодриться, после чего засесть за планирование дел на день.

Я тогда еще не ведал, что над моей головой стали медленно, но неотвратимо сгущаться тучи, сулящие разоблачение самозванцу, нахальным образом присвоившему княжеский титул. Гнало их с запада…

Впрочем, сгущались они и в буквальном смысле этого слова – осень в Речи Посполитой в этом году выдалась на редкость дождливой. Карпатские горы упорно не пропускали низкие тяжелые тучи, которые принялись заливать вначале предгорья, а затем прочие земли страны, добравшись и до Варшавы, не так давно ставшей новой столицей государства [46] Столица Речи Посполитой была перенесена из Кракова в Варшаву в 1596 г. после пожара в Вавельском замке, который был королевской резиденцией. .