Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

Он и сам не заметил, как его разочарование в собственных военно-политических способностях превратилось в чувство оскорблённой чести (польские шляхтичи называют это более точно — «гонор») сначала личной, а потом и национальной. Несколько дней унизительных поражений (тем более унизительных, что внутри России информированные люди случившееся восприняли как незначительный эпизод — подумаешь, обнаглевшего комара на щеке прихлопнули) уверенно превратили его из здравомыслящего аналитика в оголтелого империалиста и русофоба пальмерстоновского разлива.

Вот и прекрасное объяснение всей английской многовековой русофобии, бессильной перед целесообразностью, логикой, даже «её величеством Выгодой». Уж сколько выгоды можно было извлечь из равноправного, а главное — честного союза с Россией! Но нет! Довод: «Мы хотели поступить с вами, как американцы с индейцами. Вы не согласились и крепко набили нам морду. После этого какие же вы „цивилизованные люди“, какое вообще имеете право на существование?» — перевешивал любой другой.

Его гордая душа жаждала реванша, рвалась к подвигам, сравнимым с подвигами античных героев. Вот только путей к реваншу он не видел никаких.

Адмирал подошёл к окну, за которым шумела аристократическая Пелл-Мелл, заполнявшим её людям не было никакого дела до только что случившейся очередной геополитической катастрофы. Хоть одно хорошо — никто в Британии не знает о полученной оглушительной пощёчине. Остаётся только удивляться сдержанности российской прессы и полной индифферентности Петроградской (теперь уже Кремлёвской) дипломатии.

Очередное оскорбление или тонкий намёк: «Сидите тихо, и мы промолчим, если впредь не станете вмешиваться в уже наши дела на всё той же пресловутой „мировой шахматной доске“».

На самом деле оскорбительно, позорно и противно. Плюнуть, что ли, на всё и попроситься, пусть с понижением, на должность начальника Гибралтарской эскадры крейсеров? Лучше с пиратами воевать, чем кружить по кабинетам, как потерявший нюх пёс.

«Но делать это придётся совместно с русским флотом, и каждый раз, глядя на вызывающе-гордый Андреевский флаг, снова испытывать угнетающее чувство бессильной ненависти», — трезво подумал адмирал.

В кабинет бодрым шагом вошёл сэр Арчибальд. Ему бы сейчас прятаться от взоров соратников или вообще сбежать в другие времена, а он подтянут, весел, искрится оптимизмом.

Мельком взглянул на карты, на разбросанные по столам документы и фотографии. Взял ту, что внимательно изучал адмирал. Взглянул, даже не покривившись, бросил в общую груду. Вежливым, но исключающим неповиновение жестом велел удалиться сидевшим за дальними столами референтам.

— Расстроены, разочарованы, потрясены, угнетены, — безошибочно назвал он спектр обуревавших Айвори чувств.

Возражений не последовало. Адмиралу стало интересно, какие причины нашёл Боулнойз для оптимистического, едва ли не игривого настроения, после того как сам всё это затеял.

— У вас есть виски? — спросил Арчибальд.

Адмирал, пряча глаза, кивнул.

— Тогда давайте. Есть повод напиться как следует.

— Не совсем понимаю. С горя, говорят, пьют только русские.

— Где же вы увидели горе? И в чём? — Гость уселся в кресле, сгрёб в сторону бумаги, освобождая место для графина и стаканов. — На мой взгляд, дела идут более чем нормально. — Он налил себе и Айвори на три пальца, подмигнул и выпил двумя длинными глотками.

— Не отставайте, и я объясню. Кое-что вышло не совсем так, как намечалось? Не беда. Никто ведь из нас не понёс никакого ущерба. Интересы Королевства не пострадали тем более. Что нам с вами за дело до тех, кто погиб от собственной глупости и недостатка мужества? У поляков прибавилось оснований по-прежнему ненавидеть русских. Наёмники из-за Периметра не сумели сохранить свои головы и воспользоваться полученным авансом? Зато нет необходимости платить им впятеро больше. Думаете, я циник? Совсем нет — я жёсткий прагматик. Считайте — мы провели с вами «глубокую рекогносцировку». Она не перешла в решительное наступление — бывает. Зато теперь мы имеем полную картину реальных возможностей противника, увидели, какова у него тактика и стратегия в подобного рода войне. А самое главное — мы наяву увидели собственные слабости и ошибки и больше их не повторим. Игра только начинается, мой дорогой Айвори, завершился только дебют. Мы ведь играем белыми, вы поняли?

Он не стал говорить адмиралу, что главной его целью было выяснить, как при подобной «вводной» поведут себя его оппоненты из «Андреевского братства». Интересы Великобритании и вообще чьи угодно интересы Арчибальда не занимали совершенно. Нужно было убедиться, способен ли он самостоятельно , используя всё доступные ему средства, выиграть у партнёра, не нарушая заведомо установленных правил «Большой игры». Попросту говоря, победа, достигнутая с помощью удара доской по голове, не засчитывается.

Оказалось — ещё не способен. Арчибальд считал, что ему не составило бы особого труда ликвидировать или надёжно изолировать всего лишь нескольких главных фигурантов, самонадеянно посчитавших себя равными Держателям. После этого операция «Кроссворд» (по крайней мере — её первый этап) безусловно прошла бы без заминки и запинки. А вот оставаясь живыми и на свободе (как оказалось, добраться до них у него пока не хватает «квалификации» или чего-то большего), эти люди, даже не зная, что на самом деле происходит, не подозревая о замысле и вообще участии в этом деле его, Арчибальда, несколькими точными ходами поставили очевидных противников на грань поражения. Ещё не чистый мат, но благоразумный игрок, чтобы зря не тратить силы и время, останавливает часы.

Что явно собрался сделать весьма способный адмирал, на которого Арчибальд возлагал далеко идущие надежды в предстоящем «миттельшпиле». Явная слабость духа. До «эндшпиля» далеко, и разыгрывать его «мистер Боулнойз» в одиночку не собирался.

— Стараюсь понять, — честно ответил Гамильтон-Рэй, снова потянувшись к графину. — Были, конечно, полководцы, умевшие наносить уже празднующему победу противнику смертельный удар с помощью тщательно сбережённого резерва. Но я себя к таким не отношу, и резервов у нас просто нет. Знаете, что я вам скажу, сэр? Наш главный промах, поведший к катастрофе, заключается в нашей самонадеянности и верхоглядстве. Следовало все силы бросить на уничтожение князя Олега, хоть Кремль взорвать вместе с ним и его окружением, и только после этого… А мы положились на «Стратегию непрямых действий» мистера Лидел-Гарта [76] Лидел-Гарт — английский военный теоретик, упомянутый труд был впервые опубликован в 1929 г. под названием «Решающие войны прошлого». , вообразили, что наёмники-иностранцы сделают за нас главное, а мы подберём созревший плод… Да, мне пришла в голову и ещё одна неприятная мысль — если проанализировать подобную стратегию лет за триста, получается неприятный вывод. Полагаясь на наёмников, вроде сипаев, или на полноценных союзников, вроде французов и тех же русских, мы словно признаем, что слабее тех и других…