Владимир Контровский - Авианосцы Евразия против Америки

«Солт Лейк Сити», превратившийся в «сидячую утку», продолжал вести яростный огонь, одновременно пытаясь запустить машины и дать ход. Попадания в него следовали одно за другим, носовые башни замолчали, на верхней палубе свирепствовал сильный пожар, но доблестный «вашингтонец» сражался до конца. И конец не заставил себя ждать: с дистанции в тридцать кабельтовых «Пугачёв» дал по неподвижной мишени пятиторпедный залп. Три торпеды попали в цель, «Солт Лейк Сити» перевернулся и ушёл на дно – минный офицер «Емельяна Пугачёва» капитан-лейтенант Анатолий Серов на деле доказал, что он находится именно там, где от него больше пользы: при своих торпедных аппаратах.

«Ричмонду» повезло – густой дым горящего тяжёлого крейсера помог ему оторваться от погони; удалось уйти и трём эсминцам (повреждённый «Магфорд» был добит орудийным огнём «Разъярённого» и «Безупречного»). Повреждения и потери на русских кораблях были невелики: в «Степан Разин» попали два пятидюймовых снаряда с «Хенли» (один порвал антенну на грот-мачте, а другой взорвался в носовой надстройке, убив и ранив несколько человек), на «Пугачёве» снаряд с «Монагхана» взорвался на броне орудийной башни номер два, на «Макарове» осколки от близких падений снарядов «Солт Лейк Сити» посекли борта и надстройки, убив троих и ранив шестерых моряков. Скорострельные шестидюймовки взяли верх над более мощными восьмидюймовыми орудиями.

Весь бой продолжался меньше часа, и ничьи самолёты так и не появились в небе над мачтами кораблей – небывалое событие для середины сорок первого года.

«Это заноза в мёрзлой заднице Америки, – сказал адмирал Нимиц, узнав о том, что русские закрепились на Алеутских островах. – Жаль, что у нас нет хорошего пинцета, чтобы её выдрать: придётся подождать, пока наша промышленность его нам не сделает».

…Средняя часть Панамского канала – озеро Гатун – красива и живописна. Озеро, причудливо изрезанное, усыпано множеством островков, покрытых шапками тропической зелени, сползающей к самой воде. Эти места помнят древних обитателей Мезоамерики и конкистадоров Васко де Бальбоа, первым из европейцев ступившего на тихоокеанский берег Панамского перешейка. Озеро и его острова безмятежно дремлют под шелест пролетающих над ними веков, равнодушно пропуская корабли, идущие из Атлантического океана в Тихий и обратно, и даже мировая война, накатывающаяся на американский континент и с востока, и с запада, не нарушила сонного покоя этих мест.

Но Педро Лопесу, капитану задрипанного старого трампа «Мария де Картахена», древняя паровая машина которого астматическими своими вздохами наводила на грустные мысли о бренности бытия, было не до восхищения красотами природы. Во-первых, он уже проходил канал несчётное число раз, и вид его берегов давно ему приелся, а во-вторых (и это главное) – «Картахена» направлялась в Карибское море, что категорически не нравилось её капитану. Нет, против моря как такового он ничего не имел, и в другое время порадовался бы, что узкость канала скоро останется позади, но это в другое время – в мирное. А сегодня, когда это море кишит подводными лодками континенталов, капитан предпочёл бы стоять на приколе, а не направляться к берегам Флориды, дойти до которых не так-то просто. На мачте «Марии» развевается флаг нейтрального государства, но раджеры не особо обращают на это внимание. Любой германский или русский подводник, увидев в перископ тяжело гружёное судно (а что оно загружено под завязку, опытный морской глаз сразу определит – по осадке), идущее к берегам США, тут же его атакует. Одна торпеда – и всё, капитан Лопес со всей своей командой отправится на корм вечно голодным карибским акулам. Конечно, можно войти в состав конвоя, который формируется в Лимонской бухте, да только стальные акулы кайзеррейха и России опустошают и конвои, и ещё неизвестно, где больше шансов доплыть до порта назначения – в конвое или в одиночном плавании, уповая на то, что тебя не заметят.

Впереди уже ясно различался шлюз Гатун – выход в Атлантику. В последнее время на стенках шлюзов полно солдат-гринго, которые в каждом латиноамериканце видят шпиона и диверсанта, и прохождение шлюза зачастую оборачивается полным досмотром и допросами, а то и арестами «подозрительных». Впрочем, капитан Педро Лопес даже хотел бы, чтобы его временно арестовали (без последствий, ясное дело) – пусть дальше эту старую лоханку ведёт первый помощник, большой любитель американского виски и американских шлюх, коих он надеется найти во Флориде, а капитан Лопес пересидит где-нибудь в безопасном помещении, пусть даже и с решётками на окнах. Хорошо бы, вот только вряд ли Господь всемогущий ниспошлёт этакую благодать на седую капитанскую голову…

Но «Мария де Картахена» не направилась прямиком к тяжёлым воротам, запиравшим вход в шлюзовую камеру. Капитан Лопес получил строгий приказ подождать и отойти от фарватера – над шлюзом горой возвышалась серая громада американского линкора, грозно щетинившегося стволами орудий. Можно расслабиться, подумал старый моряк – пока этакая махина минует все три камеры, пройдёт немало времени.

…Новейший линкор флота Соединённых Штатов «Вашингтон» под командованием кэптена Ховарда Бенсона спешил пройти канал. На Тихом океане становилось всё горячее, и командир линкора был согласен с адмиралом Нимицем, сказавшим «Любой американский военный корабль, находящийся не на Тихом океане, находится не там, где нужно».

Линейный корабль «Вашингтон» в шлюзе Панамского канала

Кэптен Бенсон наблюдал с мостика за суетой на стенках шлюза, за швартовными локомотивами, трудолюбивыми муравьями тянущими по камере грузную тушу линкора, и прикидывал, через сколько часов форштевень «Вашингтона» вспорет воду Панамской бухты по ту сторону перешейка, и что ему там прикажут: ждать прибытия авианосца «Хорнет» или следовать в Пирл-Харбор в одиночку. Занятый своими мыслями, Бенсон не сразу обратил внимание на еле слышный ноющий звук, доносящийся откуда-то с неба.

Капитан Педро Лопес увидел самолёт – чёрный крестик на сияющем фоне неба – и следил за ним с интересом. Самолёт шёл на большой высоте, постепенно снижаясь, и был ещё далеко (милях в десяти, не меньше), но за ним появились и другие, и тогда Педро Лопес ощутил смутное беспокойство: во время войны прилетают не самые приятные гости.

Похоже, на «Вашингтоне» решили точно так же. Истошно взвыла сирена – казалось, корабль закричал, то ли испугавшись, то ли испуская боевой клич, – зашевелились стволы пятидюймовых универсальных орудий, поспешно задираясь вверх. Но было уже поздно: от переднего самолёта, укрупнившегося и уже хорошо различимого, отделилась тёмная точка с искрящимся хвостом – привязанный к ней крошечный язычок пламени был виден даже при ярком свете дня. Тёмная точка быстро снижалась, нацеливаясь прямо на шлюз, и капитан «Марии» затаил дыхание, чуя нутром – сейчас что-то будет, тем более что точка эта была уже не одна – другие самолёты, следовавшие за первым, выплюнули точно такие же.