Марик Лернер - Забег на длинную дистанцию. Полная сборка

— Клофелин — это что?

— Лекарство обычное. Для сердечников. Легко достать в аптеке. Фокус в том, что с алкоголем вырубает напрочь. Командировочные не раз влетали в гостеприимные объятия девиц. Губу раскатают, а ему вот такое угощение. И жаловаться не пойдет — на работе и дома узнают. Если перемудрить с дозой, можно и не очнуться, но это уж крайний случай. Обычно ничего страшного. Голова потом бо-бо, а пока отдыхал, карманы почистили. И никакого насилия. Но кого поить? Имени летчика у нас нет. Времени, чтобы бегать вокруг аэродрома и выяснять подробности, тоже. Нам ведь работать, и учится необходимо, а лишние вопросы ни к чему. То есть, это надо проделать в темпе и сваливать, пока не засветился, а не болтаться там.

— И где выход?

— Организация нужна и так, чтобы вопросов не задавали. Дал приказ — выполнили. Выяснить всю подноготную или голову оторвать, не важно. Пачку денег в зубы и бегом-бегом. Не раньше, чем лет через десять, при самых удачных обстоятельствах. А пока… Попробуем еще с Чернобыльской АЭС по твоему сценарию. Не верю в положительный результат, но надо. Чтобы совесть не мучила. И все. Распыляться на спасение всех подряд не будем. Займемся проверкой моей идеи. Давай думать, как попасть в Интернет. Памятники трогать не будем, не вандалы, но что-нибудь заметное, желательно никак с нами не связанное, требуется. Хотя, если выбьемся в богатые люди, один пес засветимся, но это еще когда будет. А подтверждение хочется получить сегодня. Чтобы планировать правильно. Вот и сделаем выводы, если не удастся. Ищи известных покойников в этом году. Будем думать, и отводить от них косу чучела в белом балахоне.

* * *

— На черта ты мне нужен? — спросил Андрей, заворачивая в переулок.

— На шухере постою, — откликнулся Пашка.

— Слова, какие знаешь. Ты ж у нас умный. Твое дело постигать математику и одухотворенно вещать. Чтоб никто не понимал и все выпадали в осадок. А то — шухер…

— Э… нельзя с нормальными людьми обсуждать высокие идеи. У них глаза стекленеют, мозги отключаются и при твоем виде, стараются перейти на другую сторону улицы. Проще надо быть. Ну, что-то вроде: 'И тут я ему раз в челюсть! А он брык и упал. А второй руками голову закрыл и кричит — Не бей! У меня справка из дурдома…'. Девушки слушают и млеют.

— И ты дебил, и девушки придурошные, — останавливая машину, заявил Андрей. — Ты когда реально дрался, в последний раз, до крови?

— В школе, — с готовностью сообщил Павел. — В седьмом классе.

— Вот и не трепал бы языком. Встретят однажды в темном переулке, тогда будет о чем рассказывать. В таких случаях надо самого опасного сразу вырубать и ноги делать, не дожидаясь, пока порежут. Стаей и шакалы опасны.

— Ты сам меня лишил этих радостей в жизни! Меня с детства трогать боялись. Из-за слишком быстрого на расправу братца.

— Все, — подвел черту Андрей, — пошли. Молча. Разговаривать будем потом.

Они вылезли из таксисткой 'Волги' и прошли квартал. На улице мелко моросил дождь, и фонари еле светили. Свернули в подворотню и, стараясь не шуметь, заглянули во двор. Новенький ВАЗ 2108 стоял на обычном месте.

Андрей показал брату жестом — стоять. Продемонстрировал кулак, для доходчивости и неторопливо подошел к машине. Обошел вокруг, протыкая шины одну за другой. Уже собрался уходить, вдруг вернулся и с усилием что-то стал царапать на капоте шилом.

— Ты что делал? — шепотом спросил Пашка, когда он вернулся.

- 'Спартак — чемпион!' рисовал. На совесть, аж металл разодрал, не только краску.

— Зачем? — изумился Пашка. Потом дошло, он согнулся, уткнувшись лицом в колени, и заржал: — Конспиратор. Думаешь, болельщиков трясти будут? Станет он заявлять из-за этого!

— Станет, не станет… Зато сразу понятно, кто постарался. Да и колеса на улице не валяются, может и обидеться. Пусть поищет. Пока поменяет, да успокоится… Сегодня уже никуда по мокрому шоссе не отправится. Что и требовалось. А завтра не наше дело… Не ехать же было в Батуми и выпасать Хмару Валентину, трагически угодившую под поезд? У меня отпуск по графику и таскаться сзади, страхуя взрослую тетку, никакого желания. Еще примет за маньяка и вопить начнет. Он помолчал и спросил: — Ну, как понравилось, весело ночи проводить?

— Вся спина мокрая. И вроде особо бояться нечего, а нервы играют.

— То-то. Такая фигня… Ночь, свидетелей нет, не грабим, не режем, а поджилки у тебя трясутся. На все нужна привычка. Человек ко всему приспосабливается. И к риску, и к крови, но не с одного раза. Время нужно и повторяемость. Да не вижу, зачем к иному приучаться. Ты свои программки пиши — больше пользы.

— А ты спокойный… как… как танк.

— А я спокоен. Для человечества старался. Он хмыкнул. — Потому и в чемпионы не вышел и в бандиты не пойду. Вроде проще всего по мордасам лупить, но мне не в жилу. Там надо всех порвать. Вышел и заранее адреналин в крови бурлит. Поломал через колено и дальше пошел. А у меня голова всегда холодная и счетная машинка в черепе щелкает. А что дальше? А оно мне надо? А нельзя ли все без крови? Я как тот чекист. С горячим сердцем по женской части и холодным умом. Но под памятник Дзержинскому не возьмут. Руки не очень чистые. Он показал свои, на мгновенье, отпустив руль машины. — Сколько не мою, все равно под ногтями грязь и масло. А у доблестного гебешника руки должны быть холеными и без мозолей. Вообще, без трудовых мозолей.

— Останови! — резко сказал Пашка.

По тротуару, спотыкаясь, бежала женщина и махала рукой. За ней мчался с невразумительными криками здоровый мужик в расстегнутом пиджаке и матерился на всю улицу. Пока они смотрели, он догнал женщину и схватил ее сзади, резко дернув. Она завалилась на бок и дернула ногой так, что туфля, с ноги высоко взлетев, шлепнулась на проезжую часть.

Андрей ударил по тормозам и выскочил из машины, даже не захлопнув дверь.

— Помогите! — кричала женщина, которую мужик энергично награждал оплеухами, не давая подняться с асфальта.

Андрей подбежал сзади и сходу заехал со всей силы ему по почкам. Добавил в изумленно обернувшееся горбоносое лицо. Мужик рухнул на колени и скорчился.

— Ты что сделал? — завопила женщина, продолжая сидеть в луже. Вблизи от нее страшно несло перегаром. — Русланчик, вставай, — трогая боязливо за плечо нокаутированного, запричитала она, с той же интонацией, что раньше просила спасти. — Тебе плохо? Тот что-то невнятно замычал. Андрей стоял, разинув рот в растерянности и не понимал, что ему делать.

Женщина вскочила и завизжала не хуже кошки, которой наступили на хвост.

— Ты что гад натворил? Мужа моего обидел! Что он тебе козлу сделал? Каждое слово перемежалось матом и звучало это от приличной с виду женщины бесподобно. Да я тебя… Тут она попыталась вцепиться ему в глаза и Андрей машинально схватил ее за руку. Дальше уже изо рта принялся изливаться абсолютно непечатный текст.