Марик Лернер - Забег на длинную дистанцию. Полная сборка

— Не парься. Все будет тип топ. Ты мне расскажешь, что там было и гуляй себе. Не было никакой кражи.

— Еще мне не хватает в свидетелях выступать, — пробурчал парень. — Или соучастником. Было бы желание, а статья найдется.

— Забудь. Что дальше было?

— Да ничего особенного. Новая власть пришла. Всех поделили на отряды по возрасту. У каждого свое место в столовой и выборное начальство. Повара с завхозом больше не воровали. Они очень резко уволились без объяснения причин. Появились на их месте вполне приличные люди. Не прошло и месяца, как за директором пришли люди в погонах, а заодно и всю его компанию забрали. Мы это дело тогда весело отпраздновали. И никто не знал, как он это делает, но все знали, его работа. Такое ощущение, что имел за спиной мощную поддержку.

Начальник городского УГРО приехал с разборками, надавить хотел, угрожал посадить, так на обратном пути исчез с концами. И машина его тоже. Это уже позже было. Долго искали… Больше Зверя по пустякам не беспокоили. Короче стал он таким неофициальным начальником всего детдома. Возражающих не нашлось. Сам на работу принимал, сам увольнял, сам деньги доставал. Воспитатель на добровольных началах, без зарплаты. Это уже потом оформили по закону, и сам в директорское кресло уселся, а в начале воспитанник всех маршировать заставил. Кому из побывавших в детдомах рассказать — не поверят. И что интересно, дирюга только утверждал, его приказы и ни во что не вмешивался. Боялся перечить.

Пожертвования неожиданно приплыли в изрядном размере. Все, начиная с нового директора и кончая последним мальком, ходили по струнке. Кого не устраивало, мог легко катиться в любую сторону, не удерживали. Только после прошлого — это рай был и все прекрасно это понимали.

Даже воспитателей нашел практически нормальных. На такую зарплату совсем не рвутся, но в поселке уже начинались проблемы из-за всего этого советского бардака и люди подработать рады были.

За крысятничество у своих в детдоме били не хуже чем при бугре, а потом избавлялись. Там вообще началось просеивание через мелкое сито. Одних отправляли в другие детдома, других наоборот привозили. Осенью школа открылась, уже не меньше трехсот пацанов и полсотни девчонок было. Все больше малолеток собирали, лет семь-восемь. Первый, второй класс, но иногда и уже почти взрослые приезжали. Конечно, старшие есть старшие, но беспредела не было. Законы для всех одинаковые. И все время делает так, чтобы инициативы исходила снизу. Всех завязать на общее дело, а кто способен сделать что-то… ну, там душевые починить, или дверь исправить платили. Лучше своим, чем чужим.

— Такая благостная картина полного счастья. Почему не остался?

— Счастья, бля… Я может, выгляжу таким дебилом, только я битый и жизнь повидал. Даже тогда уже соображал. Все это очень смахивало ну… на… секту. Медитации, групповые действия, почти обожествление Зверя, при том что он мог и в лоб не стесняясь приложить. Полный набор… Про Христа или еще что религиозное, как раз, ничего не говорили…

Как вам объяснить…Тебя окружают люди с предложением дружбы и одобрением. Такое плотное кольцо, которое медленно сжимается. Внимание тебе личное и по головке погладят. Детдомовским семья самое первое дело. Они за нее удавятся. Каждый мечтает найти мамку с папкой. И насрать, что алкоголичка мамаша, сама его в мусорный бак выбросила, после рождения. Все равно знает, а мечтать будет. А тут ему дают… вот семью и дают. Мы — свои, за забором чужие. За своего из отряда, всей кодлой встанем. И вписывались не раз. Причем трогать кого не моги без команды, они чужие, но тоже люди. А вот если поступило 'можно', то на куски порвем.

Нас, детдомовских и раньше не любили, за воровство, за то, что сделать могли что угодно, но тут бояться всерьез начали. А новый начальник в милиции сю-сю со Зверем и за ручку здоровается. Понятное дело не сразу все это было и со стороны не заметно, но мы по ментовским заказам работали. Так дань удобно собирать с разных магазинов, где они светиться не хотят. Пару раз серьезно с местными бригадами схлестнулись и никаких последствий. Похрен, что головы пробитые. Приехали к нам с разборками толпой и прямо на въезде в лесок, а в детский дом, через парк заросший ехать надо, их ОМОН поджидал и всех повязал. Кой кто сел за наличие оружия, кой кому почки отбили, но все прекрасно намек поняли. Особенно, когда старшего в бригаде прямо на пороге дома застрелили, а еще двое исчезли в неизвестном направлении. Надо думать, следствие все в мыле, до сих пор, стрелка ищет. Он ехидно рассмеялся.

— Да, насчет секты… Потом из общей кучи выделяются ступени посвященных. Вроде все вместе, но нет… У части совсем отдельные дела. Таких во второй корпус отселяли, где раньше начальство квартиры имело. Уже не общага почти что. Комнаты на одного — двух, отдельные душевые и туалеты. Хочешь тоже наверх — старайся.

Среди воспитателей очень странные типы появились. Все больше бывшие военные, но без этого… солдафонства. Про прошлую жизнь помалкивали, но зуб даю, на них кровь была. И это еще в те времена, до Чечни. Мимоходом брякнет про Анголу, как в джунглях выживать — понимай, как хочешь. То ли был, то ли проверяет. За лишние вопросы могли и погнать из компании. Зато учили драться, стрелять и в лесу на подножном корму жить. Все время фиксируют поведение и проверяют на вшивость. Отдельные занятия проводят. Кому детский сад, а кому и всерьез. Уж завалить из 'ТТ' кого, без проблем, многие смогут.

Раньше если кто-нибудь из воспитанников жаловался на плохое самочувствие, был фельдшер, который, не разбираясь давал аспирин и амнизин. Дергаться будешь и права качать, получишь укол магнезии. Второй раз не обратишься, даже если серьезно болен. Противная такая штука, температура поднимается страшно и все тело болит. Ходишь потом как избитый. Половина хрен знает, чем могла болеть и других заражать, никого это не волновало. Теперь стало не так. Всерьез лечили, и аппаратура появилась серьезная, но все время ощущение, что тебя проверяют, не пойми на что.

— Экстрасенсы?

— Не, — уверено отвечает, — ничего такого. Рентген, если надо к специалистам в город отправляют, но никаких глупостей с потусторонними энергиями и замогильным голосом.

Наверное, меня уже не переделаешь, — помолчав, сказал он. — Недаром большинство привозили малолеток. Этим можно внушить что угодно. Мне нет. Не умею, и не буду ходить, в общем строю. Не собираюсь никому подчиняться. Я сам по себе. Поэтому старался держаться от всего этого подальше и очень быстро понял, что к разным интересным и денежным делам меня не привлекают. Ну и правильно делают. Камня за пазухой за это не держу, сам не очень рвался. Вот пришел в открытую со Зверем поговорить. Отпустил без проблем.