Макс Мах - Под Луной

Кравцов включил свет, отпер сейф, достал гроссбух составляемой им ведомости и, присев к столу, взялся сворачивать самокрутку. Пока пальцы автоматически ловчили с шероховатой газетной бумагой и щепотью турецкого табака, взгляд Максима Давыдовича лениво скользил по выставленным вдоль противоположной стены снарядным ящикам с документами. "Пейзаж" за девять дней стал почти родным, рисунок стенок – с содранной или выцветшей краской, буквами и номерами, случайными сколами и трещинами – узнаваем, едва ли не как собственное лицо в зеркале, но сегодня глаз споткнулся об явное нарушение рутины. Ящики кто-то трогал. Их переставляли, хотя и попытались сохранить прежний порядок. И сохранили, но… тут и там линии несколько сместились относительно друг друга, и, кроме того, один из ящиков, как показалось, самым бесхитростным образом заменили на другой. Вроде бы, и похожи, но нет, не то. Не совсем то.

"Что же такое лежало в этом ящике?" – но это вопрос в пустоту. Безадресный и безответный. Не знает Кравцов, кому его задать, а значит и ответ получить не от кого.

Обнаружив диверсию, Макс, однако, не вскочил со стула и не бросился в "нервическом нетерпении" осматривать ящики " сблизи ", и кричать "караул!" тоже не стал. Бесполезно и неконструктивно. Все, что могло произойти, случилось. Ори, не ори, делу не поможешь. Но подумать есть о чем.

Кравцов закурил и только хотел просмотреть в поисках намеков на возможный ответ краткую опись "имущества", врученную ему вместе с ящиками, как в дверь постучали.

Не настойчиво, но уверенно. И скорее дружески, чем наоборот. Во всяком случае, так оценил этот весьма "своевременный" стук Кравцов.

– Войдите! – предложил он ровным голосом, лишь немного подняв тон, чтобы услышали в коридоре.

Дверь отворилась. На пороге стоял Семенов.

– Не помешаю?

– Не думаю, – встал из-за стола Кравцов. – Входи. Второго стула у меня нет, но можешь присесть на подоконник. Ты как?

– Я так, – усмехнулся в ответ Семенов и, закрыв за собой дверь, пошел к окну. – Нашел отличия?

На что намекает? На рисунки из "детства"? На "найди пять отличий"? Или на что-нибудь вроде "почувствуйте разницу"?

– Нашел, – Кравцов даже удивиться не успел, события происходили слишком быстро.

– Что, серьезно? – обернулся от окна Семенов.

– Ты ведь об этом? – показал взглядом на ящики Кравцов.

– Силен! – удивился, садясь на подоконник, Семенов. – Если честно, не ожидал.

– Ну, я где-то согласен с ходом твоих мыслей. Не мой профиль, – согласился Кравцов. – Я не разведчик, это так. Не следопыт. Не Монтигомо Ястребиный Коготь. Но не забывай, Жора, что я учился на врача, а в Падуе и своих Джозефов Беллов хватает. Развитая страна, неглупый народ.

– Белл? – нахмурился Семенов, как видно, услышавший это имя впервые. – Это кто такой?

– Рассказы про английского сыщика Шерлока Холмса читал?

– А кто их не читал?

– Его прототипа звали Джозеф Белл, – объяснил Кравцов, видевший как-то в Падуанском "Синема" фильму, в которой Конан Дойль рассказывает эту историю. – Белл был профессором медицинского факультета в Эдинбурге. И Конан Дойль учился у него и на манер доктора Ватсона чуть ли не ассистировал однажды в раскрытии какого-то преступления.

– Что, серьезно?

– Я похож на шутника?

– Вот это хороший вопрос, – Семенов достал портсигар, открыл, не отводя взгляда, достал папиросу. – Я не спрашиваю тебя, что ты знаешь и от кого. Лады?

– Лады, – легко согласился Кравцов, ожидая продолжения.

– Забудь! – предложил Семенов, закуривая. – Я умею быть благодарным, – кивнул он на ящики и выпустил клуб дыма.

– Почему было просто не закруглить тему? – поинтересовался Кравцов, изобразив кистью руки петлю.

Страха не было. Хотел бы Семенов его убить, убил бы. Однако и оставлять вопрос не проясненным не следовало. Нельзя иметь за спиной две тени.

– Я тебе не враг, – ответил на вопрос Семенов, старательно избегая, как уже заметил Кравцов, называть вещи своими именами. – Скорее, друг, ведь так?

– Я тоже так думал, – пожал плечами Кравцов.

– А я и сейчас так думаю, – Семенов поискал, куда стряхнуть пепел, не нашел, разумеется, и соскочил с подоконника. – И еще я знаю, что твоему слову можно верить.

Он подошел к столу и стряхнул пепел в импровизированную пепельницу.

– Я тебе ничего не обещал.

– Так пообещай.

"Можно и пообещать. В конце концов, я знаю все эти подробности из еще несвершившегося будущего. Другое интересно, как он узнал?"

– Твои дела – твои, – сказал он вслух. – И я в них не участвую.

– Никоим образом, – покачал головой Семенов. – Я и теперь не понимаю, откуда ты…?

– А ты? – прямо спросил Кравцов.

– Я по взгляду догадался, – не стал упираться Семенов. – По интонации. Я такие вещи, Макс, как с листа читаю, поверь. Школа жестокая, я же не по солдатской линии пошел, сам знаешь. Итак?

Могло случиться и так. В конце концов, Кравцов не покерист и не разведчик. Держать взгляд не обучен. Не потеть, не сбивать дыхания, кто б его такому научил? Да и не нужно было. Он же и в подполье, в настоящем преследуемом властями подполье находился не так чтобы долго, да и давно это было. Давно…

– Ну, а мне один покойный товарищ перед самой моей смертью рассказывал кое-что, – сказал он вслух. – Без цели. Не специально. Просто к слову пришлось.

– Ага! – кивнул Семенов, взгляд которого вдруг стал чрезвычайно задумчивым. – Вот оно как. Тогда, да. Понимаю. Спасибо.

– Да, не за что.

– Есть за что.

– Ну, как знаешь, – Кравцов затушил окурок и полез за кисетом. – Ты не девушка, уговаривать не буду.

– Угощайся, – открыл перед ним серебряный портсигар Семенов. – И не забудь, – скосил он взгляд на новый ящик. – Долг платежом красен.

Улицы были пустынны, и неслучайно. Полночь на дворе, и в темном неосвещенном городе человек чувствует себя неуютно. Плохо себя чувствует. Голым и одиноким. Беззащитным. А в Советской России голод и галопирующая инфляция. И Гражданская война еще по-настоящему не закончилась. Длится и длится. Конца края не видно. "Алеет" Восток, в Бухаре, Туркестане, в ДВР – война, и пушки Кронштадта отгремели не так чтобы давно. На Украине лютуют банды. В Сибири, в Белоруссии то же самое. Томбовщина уже, правда, не горит – тлеет, истекшая кровью, но кому ведомы "пути земные"? Так что страхи не преувеличены. Отнюдь нет. Чекисты с ног сбиваются, милиция "подметки рвет". Угро, то да се. Но в Москве стреляют. Вот и весь сказ…

Кравцов отчетливо услышал выстрел. Один, другой, и еще несколько после паузы. Стреляли из пистолетов, и где-то совсем рядом, так что наган в руке, опущенной в карман шинели, лишним не казался. Однако пронесло. Добрался до Никитских ворот без происшествий, благодарно кивнул дежурному на вахте, поднялся к себе на второй этаж, подошел к двери, и остановился в нерешительности.