Гера Греев - истинно арийский Попаданец книга 1

Кабинет Гейдриха – главное управление имперской безопасности.

"… Мюллер с грустью посмотрел на лежащие на столе бумаги.
Последнее время, из за навалившихся дел, он испытывал определенный дискомфорт.
Прошелся по кабинету.
Это конец, подумал он.
Сунул руку в карман.
Почесал.
Очень хотелось пойти в публичный дом или, на крайний случай, домой.
Тяжело вздохнул и сел за стол, открыл папку…" –
Ну и шуточки у этих русских, хозяин кабинета повертел в руках листок отчета. Жалко, что это практически невозможно перевести на немецкий, с сохранением подтекста – очень своеобразный язык – какой бы был подарок старине Генриху.
В экспромте доктора на тему – " … нас там знают и ценят … ", в комплексе с его характерными позами и размахиванием руками, это выглядело комично. Не знающий русский язык, да и вообще ничего кроме уличного "шваба", доктор оккультных наук все высказывания своего симбионта понял по непосредственному смысловому значению.
Ну, доктор это вполне понятное явление, а вот с симбионтом возникает много вопросов.
Профессия – адвокат. Но, лексикон портового забулдыги и полное неумение сдерживать свои эмоции.
Возраст – 28-30. Но, поведение избалованного 10 летнего ребенка.
Адвокат!? Хвастливый словесный понос!? Мания величия – или комплекс неполноценности!?
Как то все это очень сложно складывается в единую картину.
Хотя: русская глубинка; медвежий уголок, даже для этой варварской страны; вполне возможно – неблагополучная семья!?
… родственная душа доктора Плюмера … Ну, Ну !!
Как ни неприятно, но придется обратиться к Канарису, возможно его ведомство сможет внедрить человека в непосредственное окружение этого русского генерала.
Родственную душу доктора Плюмера без плотного контроля даже в туалет одного пускать нельзя, с умным видом все вокруг в дерме измажет.

Глава 4
Иллюстрации
чтобы посмотреть иллюстрации
кликните слово иллюстрации правой кнопкой
и выберете "открыть линк в новом окне"

Римские игры

Глухой рокот моторов раскатился по мокрому редколесью и Б Т7 танкового батальона , сминая осинник и с разгону перемахивая через старые трелевки, вырвались на оперативный простор и, набирая скорость, стали развертываться в атакующую лавину, летя на вероятного противника.

"… Красиво идут засранцы …" – командир "два" сместил поле стереотрубы в сторону хилого клочковатого леска на пути стальной лавины.

Лесок, как лесок – если не знать, что в нем на пути стальной лавины окапались три взвода СОТов и пятнадцать гранатометчиков с номерками.
"… умники, мать вашу, личного состава роты управления и поддержки почти столько же, сколько бронебойщиков …".
Лесок был тих и неподвижен. Только изредка, в гарнитуре комплекса радиоперехвата, раздавались условные фразы и группы цифр с автожиров разведчиков-корректировщиков и команды перераспределения целей со штабной машины. СОТы молчали.
1200м … 1100м … 900м – луговина и лесок позади танков расцвели кустами минометных разрывов, отсекающих условную пехоту.
Второй щелкнул тумблером – волна, на которой работали рации наступающего батальона, взорвалась выкриками, командами и матами …
800м – батальон начал перестраиваться, пытаясь ударными взводами нащупать вероятного противника.
600м – короткая команда по рации и часть минометов перенесла огонь, отсекая и ослепляя наступающие танки белым, клочковатым экраном сгоревшего фосфора.
Минометы замолчали, уходя на запасные позиции.
400м – танки вырвались из полосы ослепления прямо на фланговый огонь 57мм полуавтоматических пушек. Две на правом и одна на левом фланге. Беглый огонь – 20-25 выстрелов в минуту.
400 метров – для болванки, летящей со скоростью 950м/сек – практически в упор.
Крики боли, команды, маты, загоревшиеся и потерявшие управление машины.

Командир "два" скрипнул зубами, вцепившись в стереотрубу – многих из тех, кто горел сейчас в танках, он знал лично.

Танкисты быстро сумели справиться с беспорядком первых минут огневого контакта – кто то заменил подбитого командира батальона и машины рванулись на обнаружившие себя три противотанковых орудия. Только вперед – у цели слишком низкий, сливающийся с рельефом, силуэт, да и на остановку для прицеливания нет времени – орудия стреляют практически в упор. Только вперед – налететь и смять. Растоптать гусеницами и расстрелять боевое охранение из курсовых пулеметов.

"… Куда претесь уроды, отойдите и перегруппируйтесь …" – второй бессильно сжал кулаки, по условиям "игры" он не имел права вмешиваться – "… да уж, только вперед – броня крепка и танки наши быстры…"

200м – пушки, установленные на каких то, незнакомых, самоходных платформах, пытаются сменить позиции. Врете, не уйдете. Налететь и смять.
Неожиданно из кустов, овражцев, болотного редколесья с расстояния 100-150 метров в борт атакующим машинам ударило боевое охранение.
Солдатики в гимнастерках, со смешной трубой на плече против стального бронированного зверя!? Привстал на колено в полуокопе, выстрел, небольшое продолговатое облако толи пыли, толи пара за плечом – плохо видно в триплекс. Выстрелят и исчезают, как будто и не было.
Только вперед, выйти из под удара боевого охранения и настичь уползающие орудия.
Настичь. Взрывы. Танки, идущие на острие атаки, с разорванными гусеницами закрутились на месте, превращая атакующие клинья в неуправляемое скопище машин, пытающихся в разные стороны выскочить с минного поля, на которое они вылетели, идя прямо по следу уходящего противника.

Дать команду "отбой"! Мед роту на поле, … всю – голос сорвался. Второй бешенно посмотрел на своих заместителей и представителей посредников. Навоевались – как пацанов сделали. Наступательная доктрина, мать вашу. Порвали как тузик грелку – … только вперед, броня крепка и танки наши быстры …

Кабинет на Лубянке

Берия мрачно смотрел на докладчика, постукивая карандашом по столу. Большие потери?

У наступавших до трети личного состава, товарищ генеральный комиссар, у группы гибкой обороны в основном раненные и контуженные.

Какое настроение у участников?

Люди знали на что шли и для чего это нужно. Они сами, добровольно вызвались кровью искупить свои грехи перед народом – поэтому, по факту "игр", негативных высказываний практически нет. Но, общее настроение подавленное – все участники бывшие командиры, большая часть уже имела боевой опыт и они отлично понимают, о чем говорят такие потери у подразделения, действовавшего в рамках существующих уставов и военной доктрины.